Так и уснула, опустошённая, без единой мысли в голове. В себя пришла уже поздним утром. Вынырнула из очередного кошмара, с сердцем, гулко колотящимся в груди, и, только осознав, что это лишь страшный сон, сумела вздохнуть.

Маэжи больше не будила, а я так привыкла слышать по утрам её беззаботный смех, видеть её лучезарную улыбку. Раньше не придавала этому значения, а теперь понимала, как мне её не хватает.

Я продолжала лежать, надеясь оттянуть начало нового дня. Нового дня в рабстве у человека, к которому уже и не знала, как относиться. Ненавидеть? Презирать?

Эти чувства истерзали мне душу, и, кажется, возненавидеть ещё кого-то я уже просто не могла. Главное сейчас не встречаться с Грэйвом. Не смотреть ему в глаза.

Не хочу, чтобы просил прощения. Его слова едва ли что-то изменят. Станет только хуже.

Хотя… куда уже хуже.

Усилием воли заставила себя встать. Долго не решалась выйти из спальни, опасаясь неприятной встречи, а потом, разозлившись на саму себя за неуместную трусость (какой толк прятаться от его светлости в его же доме?), отправилась на кухню. Шла, чуть ли не крадучись, напряжённо озираясь и вздрагивая от малейшего шороха.

Ну точно настоящая трусиха.

Где сейчас Эшерли? Работает в мастерской или торчит у себя в кабинете? Боюсь, если всё же на него наткнусь, никакое самовнушение не поможет: не выдержу и дам дёру.

Мне повезло, до владений миссис Кук добралась без потрясений. Надеялась, хотя бы здесь меня порадуют улыбкой, отвлекут беззаботной болтовнёй, какими-нибудь сплетнями. Однако тётушка его светлости сегодня очень смахивала на Маэжи: такая же бледная и какая-то потерянная.

Завидев меня, миссис Кук стала спешно накрывать на стол, с тревогой приговаривая:

— Сегодня не успела ничего испечь, милая. Но остались вчерашние рогалики. И джем с булочками. Могу сварить яйца. Ива, вы не против бекона?

Пожилая женщина была явно чем-то обеспокоена, а может даже, напугана.

— Миссис Кук, скажите, что произошло? — улучив момент, когда кухарка поставила передо мной чашку, накрыла её руку своей и ощутила, как дрожат её пальцы.

— Это всё Эшерли, — тяжело вздохнула родственница Грэйва. — Его светлость уехал ещё на рассвете. Наказал мне заботиться о тебе и Маэжи. И… всё.

— Уехал? Куда? — с удивлением, к которому примешивалось и облегчение, спросила я.

— Понятие не имею, — пробормотала экономка, наполняя чашку горячим чаем. Себе тоже подлила и присела рядом, продолжая расстроенно вздыхать. — Раньше он хотя бы предупреждал, когда вернётся. А сегодня был сам не свой. Разве не понимает, как я за них беспокоюсь? Сердце кровью обливается, когда смотрю на Маэжи. А тут ещё и Эшерли в последнее время ведёт себя так странно… Боюсь, как бы чего не натворил.

Мне было искренне жаль миссис Кук, тревожащуюся за племянников. И в то же время я несказанно обрадовалась тому, что не буду видеть высшего хотя бы какое-то время. Даже пару дней без Грэйва, уверена, пойдут мне на пользу. Буду надеяться, что после вчерашнего маг образумится и наконец вспомнит о нашем уговоре.

Пока Эшерли пропадал неизвестно где, я приводила в порядок мысли. Миссис Кук с каждым днём тревожилась всё больше, и я даже начала опасаться за её здоровье. Виданое ли дело, по три раза на дню глотать успокаивающие настойки.

Маэжи, как обычно, не демонстрировала никаких эмоций. Большую часть времени проводила у себя: любовалась своими зачарованными игрушками либо часами сидела у окна. Словно ждала возвращения брата.

И вот он вернулся. Одним вьюжным утром, когда окна домов облепили снежинки и замело дороги, я услышала шум подъезжающего паромобиля. Отложив вышивание, которое, как ни странно меня успокаивало, хотя в прошлой жизни ничем подобным не увлекалась, подошла к окну. Чуть отодвинув штору, увидела Грэйва в длинном пальто с пелериной и чёрном цилиндре.