Сумрак поглотил худощавую фигуру мага. Я юркнула за ним следом и остановилась возле статуи юной девы, ростом перещеголявшей Эшерли и Мара вместе взятых. Каменное изваяние, укрывшись ото всех в небольшом арочном углублении, взирало на нас с печалью и меланхолией. А ещё с какой-то затаённой тоской, словно догадывалось о событиях прошлого. В одночасье перечеркнувших даже малейшую надежду на счастливое будущее.

Только не с ним.

Не с человеком, уже однажды отрёкшимся от меня.

Я смотрела на Бастиана, а видела незнакомого джентльмена из сна. Равнодушного, с отчуждённым видом разглядывавшего презентованную ему рабыню. Хрупкую, нежную Иву.

Ту, которая умерла.

Высший говорил быстро, взволнованно выталкивая из себя слова, как будто боялся, что его прервут и он не успеет сообщить мне нечто важное, поделиться своими страхами и переживаниями.

Я слушала его и не слышала, ловила в глазах мага своё собственное отражение. Мы словно поменялись местами, и теперь в моём сердце царило безразличие. Год назад это чувство перевернуло всю мою жизнь, превратив её в кромешный ад.

— …Я предлагаю вам свою помощь и покровительство. — Дознаватель замолчал, ожидая от меня хоть какой-то реакции.

Не сразу удалось осмыслить его слова.

По мнению Бастиана, мне следовало как можно скорее распрощаться со своим хозяином. В противном случае меня ждала плачевная участь: подобно своим предшественницам я могла навсегда исчезнуть с лица земли.

— С чего вы решили, что с девушками произошло что-то плохое? — сухо проговорила я, хотя, признаюсь, сама не раз задавалась вопросом, куда Грэйв девал своих экс-рабынь.

Устраивал ли их жизнь, как собирался устроить мою? Он ведь обещал. И этими сладкими обещаниями я жила вот уже три месяца.

— Есть доказательства, — обтекаемо ответил маг. После чего с ещё большим жаром продолжил меня уговаривать: — Ива, вам нужно бежать. Я помогу и заступлюсь за вас. Только со мной вы будете в безопасности.

— А как же метка? — Всякий раз, стоило о ней подумать, и мне начинало казаться, что проклятое клеймо прожигает кожу, превращая её в одну сплошную кровоточащую рану.

Бастиан молчал, казалось, целую вечность, прежде чем тихо ответить:

— В Верилии браки с пришлыми запрещены. Но этот закон не распространяется на другие королевства.

— Вы… делаете мне предложение? — Ещё вчера желание Мара связать свою судьбу с моей вызвало бы во мне целую гамму чувств, среди которых, несомненно, преобладала бы радость. А сейчас… То, что испытывала в данный момент, было горькой смесью из боли, обиды и разочарования, в которой томились и моё сердце, и истерзанная душа.

— В этом случае Грэйв лишится любых на вас прав, — теперь голос высшего звучал уверенно и твёрдо.

Кажется, он всерьёз надумал сделать меня своей супругой, несмотря на риск и порицание со стороны ему подобных. Лишь бы я оказалась недосягаемой для мэтра, которого так люто ненавидел.

— Хотите поставить на кон своё благополучие? — прошептала с грустной улыбкой. — Доброе имя. Карьеру. Жизнь, в конце концов. И всё ради кого? Ради пришлой, от которой когда-то, не раздумывая, отказались.

Ожидала прочесть в его взгляде удивление, но Бастиан лишь горько усмехнулся и проронил:

— Думал, вы обо мне не помните.

— Не помнила. Но его светлость помог снять чары вашего дружка. Реджинальда.

А вот теперь высший выглядел недоумённым и растерянным.

— При чём тут Уокман? — нахмурился он. — Я полагал, что воспоминания о том вечере вам стёр траппер.

— Ему не пришлось, — грустно покачала головой я и коснулась руки каменной красавицы, в которой та сжимала живой, правда, уже увядший цветок. Охапка точно таких же лютиков с белоснежными лепестками лежала у ног статуи.