– Что я могу знать, Ромили? – Алдерик даже не улыбнулся. Он был очень серьезен.

– Не важно… – замялась девушка, потом решительно заявила: – Даю вам слово, что этот конь достаточно резв. Правда, держать его надо в крепких руках. Норов у него – ого‑го! Знаете, иной раз у меня складывается впечатление, что он даже чувством юмора обладает. Да‑да, поверите ли, я иногда уверена, он ржет над людьми – над теми простаками, которые считают, что вполне достаточно влезть на коня, а тот уже сам все сделает. Он и Дарена сбросил на землю через две минуты, а вот отец может скакать на нем сколько угодно. Даже без уздечки, только седло и стремена… И тот слушается! Отец знает, как управляться с лошадьми…

– Я слышал, у вас такой же дар. – Алдерик еще раз заглянул ей в глаза. – Ладно, я поговорю с вашим отцом. Как вы считаете, согласится он обменять мою кобылу?

– Да, он всегда нуждается в лошадях со свежей кровью, – кивнула Ромили. – Как раз от таких получаются лучшие тягловые кони, которых мы потом продаем местным крестьянам. Эти люди больших денег не имеют, не могут завести себе конюшню, а без лошади в наших краях – никуда! Одна из наших кобыл совсем одряхлела, от нее уже не дождешься приплода. Отец почти задаром отдал ее одному старику, который живет поблизости. Он слишком беден, чтобы купить хорошего коня, а так и кобыла пристроена, и старик доволен. Легкая работа ей в радость. Не сомневаюсь, та же участь может ждать и вашу лошадь – если, конечно, она еще таскает ноги от старости…

– Нет, моя животинка пока ничего, – ответил Алдерик, – но беда в том, что на следующее лето я должен отправляться в Хеллеры. Даже в такую благодатную пору это нелегкий путь.

– В Хеллеры? Так далеко? – удивленно переспросила Ромили. Она не могла взять в толк, что бы могло понадобиться этому молодому человеку в диких, почти непроходимых горах, однако Алдерик резко сменил тему и задал вопрос еще до того, как девушка успела это выяснить.

– Знаете, я никак не ожидал, что юная девушка способна так хорошо разбираться в коневодстве. Откуда вы столько знаете?

– Я же из рода Макаранов, сэр. Работала вместе с отцом. Бок о бок… Когда стала постарше и могла усидеть в седле, отправлялась с ним на дальние пастбища, а когда Руйвен оставил… – Она запнулась – разве можно выносить сор из избы, разве можно упоминать при чужих, что старший брат сбежал к монахам и отцу не с кем, кроме старшей дочери, было разделить любовь к животным, которых он разводил и тренировал? Ромили на мгновение показалось, что стоявший рядом молодой человек понял ее без слов – с такой симпатией он улыбнулся.

– Мне нравится ваш отец, – тихо сказал Алдерик. – Он, конечно, грубоват, но справедлив. С детьми он обращается, как и подобает…

– Не так, как ваш отец?

Алдерик пожал плечами, задумался – глянул в высокое чистое небо, где у горизонта тянулись полупрозрачные перистые облачка. Они висели высоко‑высоко и еле двигались – следовало затаиться, замереть, следить неотрывно, прежде чем можно было обнаружить их неспешный, неодолимый ход…

– С тех пор как я вырос из детских штанишек, я разговаривал с ним всего пару раз. Моя мать была выдана за него из династических соображений, между ними не было особой любви. Сомневаюсь, что они перекинулись хотя бы словом с тех пор, как была зачата моя сестра. Они живут отдельно и встречаются несколько раз в году только для того, чтобы решить какие‑то формальные вопросы. Не более того… Мой отец – добрый человек. Здравомыслящий… Однако мне все время кажется, что, глядя на меня, отмечая мою схожесть с матерью, он словно не в состоянии переступить через какой‑то порог в самом себе.