|
– То, что она получит, никак не назовешь солидным состоянием. Что же до происхождения – отец ее был лондонским купцом. У нее нет родственных связей, которые позволили бы проникнуть в так называемое хорошее общество. – Возможно, будет гораздо лучше, если она все же подыщет себе мужа здесь, – заметил Дэвенпорт. – Лондон опасное место для молодого и неопытного человека, тем более девушки. Кстати, – вдруг сказал он, – что заставило вас взять на себя заботы о Мерри и ее братьях? Разумеется, Дэвенпорта это не касалось, но Элис показалось, что его вопрос продиктован искренним интересом, а не праздным любопытством. Подперев подбородок ладонью, она на некоторое время задумалась. – Вот вам ответ, – заговорила она наконец. – У миссис Спенсер не было никого, кому бы она доверяла. Своих детей она не имела. Собственно, она и теткой то этим детям была чисто номинально, по брачной, так сказать, линии. Кровного родства между ними не было никакого. Но она любила их и хотела, чтобы после ее смерти кто то о них позаботился. – Но у вашего поступка, думаю, есть и иные причины. – Дело в том, что они были моими учениками, моими воспитанниками и я была к ним очень привязана. Самого младшего, Уильяма, я знала буквально с пеленок. – Элис горько усмехнулась. – Я решила, у меня не будет другой возможности узнать, что значит растить и воспитывать детей, и ухватилась за этот шанс. Мне показалось, было бы глупо от него отказаться. Элис замолчала, не понимая, что заставило ее поделиться с Дэвенпортом своими сокровенными переживаниями. Тактично решив прекратить расспросы, касающиеся этой, по всей видимости, болезненной для Элис темы, Дэвенпорт ограничился тем, что сказал: – Надеюсь, они понимают, как им повезло, что у них есть вы, мисс Уэстон. Она улыбнулась: – Мерри, может быть, и понимает, но мальчики воспринимают меня как зло, с которым приходится мириться. Я вечно заставляю их делать уроки, следить за манерами и хоть отчасти соблюдать приличия. Дэвенпорт сначала замер в кресле, а потом стремительно наклонился вперед, вглядываясь в ее лицо. – Леди Элис, у вас ямочки на щеках, – заявил он таким тоном, словно выносил обвинительный приговор. Застигнутая врасплох, Элис покраснела. – Простите, но я ничего не могу с ними поделать. Мне кажется, что Бог снабдил меня ими по ошибке, они явно предназначались кому то другому. Дэвенпорт выпрямился во весь свой огромный рост и подошел вплотную к ее столу. – Не надо извиняться. Они просто замечательные. Между прочим, такие ямочки называют отметинками Венеры, к вашему сведению. Он улыбнулся – медленно, лениво и чуточку фамильярно. От такой улыбки самые добродетельные женщины забывают о приличиях и теряют голову. Элис поймала себя на том, что тоже улыбается. Дэвенпорт протянул руку и осторожно погладил ее по щеке. Этот небрежный жест одним женщинам показался бы отвратительным, другим – совершенно неотразимым. Элис принадлежала к последним. Пальцы Дэвенпорта были теплыми и чуть шершавыми. Их прикосновение было не менее волнующим, чем поцелуй, и Элис почувствовала, как все ее тело, от макушки до пяток, отреагировало на него. Одному Богу известно, что отразилось при этом на ее лице, только Дэвенпорт опустил руку и отступил. Взгляд его стал холодным и отчужденным. – Если вы предпочитаете, чтобы я не появлялся у вас сегодня, я пошлю вашей воспитаннице свои извинения, – сказал он. – Если это вас не затруднит, мне все же хотелось бы, чтобы вы пришли, – сказала Элис, с трудом овладев собой. – Мне просто страшно подумать, что предпримет Мерри, чтобы заманить вас к нам завтра. – Если вы в самом деле не возражаете, я буду у вас в половине седьмого. – Дэвенпорт усмехнулся. – Уверен, в вашем доме мне будет гораздо веселее, чем в моем. |
