– Думали, Константин Михайлович, что небесные камни тут прямо под ногами лежат?

– Не без этого! Все представлял, как я найду здесь большой осколок, и меня непременно отправят в Петрополь на прием к императору. И тот мне в Зимнем дворце, в присутствии заслуженных генералов, торжественно вручит орден за такую редкую находку.

Семен Фомич заразительно смеется, вытирая глаза от слез.

– Думаете, вы один такой?! У вас хотя бы детскими мечтами все закончилось, а тут как новое пополнение из молодых солдат приходит, у всех точно такие же мысли в голове. И не смотрите, что вполне взрослые люди!

– Неужели, никто ничего не нашел за последние годы? – удивляюсь я.

– Ну, почему же, находили. Но с прежними большими находками это все не сравнить. Если и остались тут не найденные осколки, то они надежно скрыты в болотных топях. А как их достать оттуда, никто еще не придумал. Так что поиски сейчас продолжаются в других местах, но в каких именно – сказать не могу, даже не просите. Это государственная тайна.

– Но хоть на место падение главного небесного камня можно одним глазком взглянуть?

– Отчего ж нельзя? Пойдемте, покажу. Только сразу предупреждаю: ничего интересного вы там не увидите…

Мы идем в сторону хозяйственных построек, заходим за них, и перед моими глазами открывается большая воронка, глубиной не меньше трех этажного дома. Я «восхищенно» охаю, и пока спутники отвлеклись за моей спиной на разговор, незаметно выпускаю с кончиков пальцев дар, полученный от богини Мокоши. Прикрываю глаза, чтобы не отвлекаться, и как радаром, ощупываю осыпавшиеся стенки воронки и землю вокруг нее.

Нет… тут уже пусто. Ни одного, даже самого крохотного осколка. Хорошо чувствую, что в земле есть какие то мелкие железяки, похожие на старые гнутые гвозди, даже несколько медных монеток и пуговица, потерянные кем то из старателей… Но на этом все. Остальное – песок и глина с включением булыжников самого разного размера.

– Пойдемте, хоть чаем вас угощу – предлагает Моршин.

– А с удовольствием! – соглашаюсь я, опережая Бекетова, который явно собирался отказаться.

Как потом оказалось, решение мое было исключительно правильным. В кабинете капитана я увидел на стене большую карту, на которой уместилась часть Костромской губернии и кусок соседствующей с ней Ярославской. Пока Семен Фомич распоряжался насчет чая, я жадно всматривался в эту старую карту. Конечно, человеку, не сведущему в картографии, она мало что сказала бы, но только не мне. Точками на ней были нанесены места находок, и направление метеоритного потока по ним угадывалось довольно точно – он шел полосой с востока на запад, практически по местной параллели.

– Разбираетесь в картах? – спрашивает меня Моршин.

– Если бы… – вздыхаю я – к своему стыду даже не могу понять, где же здесь наши Лужки.

– Да, вот же они! – капитан тычет пальцем в точку на карте, которая идеально ложится в общую картину потока – Вот дорога от имения ваших родителей на Кострому, а вот здесь, чуть дальше, уже начинаются болота.

– Точно! А это наша речка – радостно улыбаюсь я, делая вид, что узнал местность.

Дальше пялится на карту уже неприлично, и получше рассмотрев окрестности своего имения, я с сожалением отхожу от нее. На широком подоконнике замечаю интересный прибор, который не может быть ничем иным, как старинным теодолитом – я такой в музее при нашем институте когда то видел! В углу за шкафом с бумагами стоит масштабная геодезическая линейка. Надо же… А у них здесь в остроге все довольно серьезно. Хотя чему удивляться? Если верить институтскому учебнику, в нынешней царской России уже и Корпус военных топографов есть, и даже специальные училища их по подготовке.