Между тем Этиоль тоже встал и теперь отряхивался, с улыбкой глядя на своего товарища.

– Чему улыбаешься, друг?

– Да так, – ответил Этиоль и улыбнулся еще шире. – Чистый ты очень.

– Да уж! – в свою очередь расхохотался воин. – Все черти ада зажали бы носы, страшась к нам подойти!.. Послушай, а ведь ты в него не грязью кинул? Или то была какая‑то особая, магическая грязь? Ты колдун?

– Не‑е. – Эхомба покачал головой. – Я простой пастух с юга.

– Ладно, как хочешь. – Симна пожал плечами. – Так что же все‑таки это было?

– Говорю тебе – земля из моей деревни. Она скудна, прокалена солнцем, прочищена ветрами, налетающими с океана. Наша земля не знает, что такое гниль. В скудных краях добрая почва – большая ценность. Чуть‑чуть полей водой, вложи зерно, и на ней скоро появится росток. Что может быть волшебнее, чем способность рожать?.. Я хранил ее как память о доме. Ее набрала мне жена с делянки, которая досталась ей от Оуры, матери нашего вождя Асаба. Мудрая старуха немало пота там пролила… Я подумал, что этот подарок вряд ли придется по вкусу Тлену.

– По вкусу?! – воскликнул Симна. – Да от твоей родной землицы его, клянусь Гируном, раздуло так, что он всю округу перепачкал!

Северянин уже полностью оправился от страха, теперь энергия била в нем ключом.

– Так, самое время заняться поисками и получить то, что принадлежит нам по праву.

– Заняться чем? – не понял Эхомба. – Что получить?..

– Сокровища, конечно, – объяснил Симна. – Всем известно – где грязь, там и деньги. Если уж ты такой принципиальный в отношении взяток, то хотя бы должен сообразить, что мы не первые, кто попал в лапы этой твари. Среди них наверняка были и богатенькие, которые сулили огромные деньги, чтобы чудище позволило им догнивать тихо, спокойно, в своих особняках. Сам знаешь, разложение всякое бывает – тут тебе и продажные политики, и неподкупные задешево стражи, и падкие на чужое добро начальники…

Вот уж к чему Эхомба не хотел прикасаться, так это к сокровищам, собранным Тленом. Но, как всегда, его любопытство пересилило здравый смысл/

– Ты ведь, кажется, странствуешь в поисках внутреннего мира?

– Внутренний мир – это, конечно, хорошо, однако золотые монеты лучше. Душевный покой может и подождать, – ответил воин и начал взбираться вверх по склону.

– Никак не могу согласиться с таким подходом, – возразил Эхомба, следуя за товарищем.

Симна двигался ловко, как обезьяна, и на ходу объяснял:

– Ты спас мне жизнь, Этиоль, так что я не буду с тобой спорить. Хотя должен предупредить заранее: что бы ни случилось, не пытайся встать между мной и сокровищем.

– Мне нет дела до сокровищ, – улыбнулся пастух.

– Ну, приятель, все так говорят…

Однако в душе этот искатель смысла жизни был уже менее уверен в истинности незамысловатой правдишки, которую только что выложил Эхомбе. Как начал сомневаться и в самом товарище. Странный тип!.. Впрочем, размышления можно оставить на потом. Где‑то здесь таится сокровище, и Симна был намерен его найти – даже если придется перерыть всю эту огромную вонючую кучу.

XI

Искали они долго, пока не наткнулись на поросший кустами, затянутый плющом лаз, расположенный прямо под тем местом, где стояла хижина. Изнутри, из уходящего в глубь горы туннеля, на людей смотрела настороженная тьма. Симна, ни слова не говоря, соорудил несколько факелов, и так, под прикрытием дрожащего зыбкого света, товарищи наконец вошли в пещеру.