– Кто тебе сказал, что здесь должны быть сокровища? – спросил Этиоль, больше внимания обращая на скользкий пол, чем на своего рвущегося вперед компаньона.

– Да так, ходят слухи. – Симна водил факелом из стороны в сторону, внимательно осматривая каждый уголок. – Известно, где разложение, там и деньги.

– Не знаю, – пожал плечами пастух. – В нашей деревне нет никого, у кого было бы много денег, и ничего – живут не тужат. И во всем моем племени тоже.

– Племя… – пробормотал Симна. – Все сходится. Племя. Ты откуда явился, приятель, из каких времен? По крайней мере на умудренного городского жителя ты не похож.

– Самый большой город, который мне довелось посетить, это Кора‑Кери. И то на бегу: вечером пришел, через день ушел.

– Ладно, Этиоль… Я могу называть тебя по имени?

– Уже называешь, – резонно указал пастух.

– Так вот, Этиоль, по правде, единственная вещь на свете, в которой я основательно разбираюсь, – это пороки. – Если Симна и сознавал, что подобное признание выставляет его в не очень выгодном свете, то виду он не подавал. – Я свой там, где люди жаждут чего‑нибудь запретного. Какой‑нибудь забористой, до дрожи в коленях штучки. Поверь мне, деньги в этом деле самое главное, и вот что удивительно: золото само идет на разложение!.. Оно где‑то здесь, наверняка!

– Возможно, то, что ты ищешь, лежит перед тобой.

– Что? – не понял Симна и, обернувшись, изумленно уставился на товарища. Потом медленно перевел взгляд в глубь пещеры, неожиданно расширившейся и образовавшей высокий округлый зал.

На полу, в центре зала, огромной горой лежало золото, тускло поблескивая в неверном свете факелов. Гора была выше Этиоля Эхомбы. Чего здесь только не было: монеты, кольца, обручи, браслеты, колье, короны, тиары, кубки, тарелки, блюда, слитки – одним словом, все, что люди наловчились изготавливать из этого редкого, красивого и податливого металла. Частыми вкраплениями в этой поблескивающей в призрачном свете груде сверкали драгоценные камни, вправленные в серьги, пуговицы и другие украшения.

Глаза у Симны расширились, словно у сумасшедшего куду. Он уже совсем приготовился нырнуть в кучу золота, как вдруг почувствовал на плече тяжелую руку спутника. Северянин попытался вырваться, но рука схватила намертво. Симна сам отличался немалой силой и не привык, когда с ним обращались подобным образом, – он рассвирепел, в кобальтово‑синих глазах вспыхнул недобрый огонь.

– В чем дело, брат? А ну отпусти меня! Или собираешься, словно святой отец, читать мне мораль?

– Почему бы и нет? – спокойно ответил Эхомба. – Я же о тебе беспокоюсь.

Нетерпеливо облизывая губы, Симна смотрел то на манящее сокровище, то на своего эксцентричного товарища.

– Обо мне беспокоиться не надо. Если у меня что и не так, то золото все поправит.

– Помню, в юности я заметил, что многие животные не притрагиваются к некоторым аппетитно выглядящим плодам – должно быть, чуя, что в них есть яд. – Пастух кивком указал на мрачно поблескивающую гору золота. – Все это нажито неправедным путем. Задумайся на мгновение, как сюда попало это золото. – Этиоль вновь кивнул в сторону сокровищ и сам ответил: – Оно тлен и гниль. Оно убивает все, к чему прикасается. Вспомни, разве не по его вине ты едва не лишился жизни? Здесь все насквозь пропитано отравой.

– Брось!.. Это золото и бриллианты, а не сено или дерево.

– Не забывай, мы в царстве Тлена.

– Да пусти же меня! – Симна рванулся, пытаясь освободить плечо, затем выхватил из‑за пояса кинжал.