|
— Что-то новое.
До сих пор ты не выбирался из сферы доводов, предоставляя другим делать
выводы. Твоя стихия — о каждой простенькой вещи высказывать ровно десять
противоположных мнений, громоздить загадку на загадку, а что верно, ты не
успеваешь установить.
— На этот раз я отступаю от своего обыкновения. Я прослушал
вступительный словесный взнос Роя Васильева в общую сумятицу суждений о
взрыве и наметил дорогу, по которой нам всем шагать.
— Объясни в двух словах.
— Двух слов не хватит. Дай сто.
— Даю сто, но ни одного слова больше.
В сто слов Чарли уложился. Он гнул все ту же свою линию. Ему не
понравилась туманность первых высказываний Роя. Он, Чарльз Гриценко, и
раньше предупреждал, что будет несладко, теперь в этом нет сомнений. Рой
заранее готов обвинить хронистов больше, чем энергетиков или биологов.
Когда он познакомится с гипотезой Чарли, мнение, что виноваты работники
Института Времени, превратится в убеждение. Он замахнется на исследования
по трансформации атомного времени. Так вот — не поддаваться! Если в чем-то
второстепенном и уступить, то ничем важным не поступаться.
— Ты уже говорил мне об этом, — напомнил я.
— Тебе — да, Жанне и Антону — нет. В общем, сплотимся. Нас будут
допрашивать поодиночке. Предлагаю после каждой встречи с Роем
информировать остальных о каждом его слове, о том, как он слушал, как
глядел, с какими интонациями говорил...
— Вопросы, опросы, расспросы, допросы!.. — повторила Жанна то, что
уже говорила мне. — Как это противно! Ну, скажи, пожалуйста, какое
значение могут иметь интонации голоса Роя!
— Первостепенное, Жанна. Эдик, я видел, ты что-то записывал в
аэробусе, включи-ка!
Я вынул карманный магнитофон. Антон опять остановился. Мы,
сгрудившись, выслушали длинную фразу, записанную, правда, не с самого
начала: «... а потому необходимо, учитывая заинтересованность Земли в
благополучии Урании и ответственность каждого, поскольку мои особые
задания не выходят за эту границу, а сам я чрезвычайно в этом
заинтересован и могу вас заверить: только в этом направлении и буду
действовать, и, стало быть, картина задачи выясняется как картина
дальнейшей безопасности, хотя неизбежны всяческие отклонения, то именно
это и подчеркнуть, а после разработать окончательные условия, отдавая себе
отчет, что и Земля, и Урания тут одинаково согласны».
— Абракадабра какая-то! — рассердился Антон. |
