|
— По-моему, все понятно, только длинно и витиевато, — возразил Чарли.
— Надо воспринимать высказывания Роя, как некогда спартанские вожди
воспринимали двухчасовую речь афинских послов, явившихся в Спарту с
просьбой о мире.
— Никогда об этом не слыхал.
— Тогда послушай. Афины жаждали мира, Спарта хотела продолжать
удачную для нее войну. И спартанцы ответили афинским послам, что ничего не
могут ответить на их речь, потому что не поняли ее конца, а не поняли
конца, потому что забыли начало.
— Остряки. Но какое это имеет отношение к Рою?
— Умницы, а не остряки. Они сделали вид, что не понимают речи афинян
именно потому, что отлично ее понимали. Рой Васильев совместил в себе
афинянина со спартанцем: говорил длинно и всесторонне, как афинянин,
каждый завиток предложения имеет точный смысл, а в целом все звучит для
моего уха спартански — «идите, друзья, пока что подальше, а придет время,
получите разъяснения поточней».
— Мне пора к себе, — сказала Жанна и ушла от нас.
Мы заговорили о ней. Антон снова сказал, что Жанна оправляется от
потрясения. Разве она не засмеялась, когда Чарли заговорил о допросах на
подтекстах? Если после гибели Павла было опасение за ее здоровье, то
теперь такой угрозы нет. Интенсивное лечение дало результаты.
— Смеялась-то она смеялась, но уж очень нерадостно, — заметил Чарли.
— И в надежном излечении я не уверен. Ее лечили от второстепенных хворей —
нервного потрясения, истощения, головокружений. А надо было лечить от
основного заболевания. Основное заболевание — то, что она живет после
гибели Павла. Лекарства от болезни, даже от преждевременной смерти, есть.
Лекарства от жизни нет.
— Лишить ее жизни для излечения? — съехидничал Повелитель Демонов.
— Кто из нас любитель парадоксов, дорогой Антон? Не лишать жизни, а
изменить жизнь — вот что излечит ее. Скажем, возвращение на Землю, полное
прекращение всех исследований, в том числе и тех, что она делает для тебя.
— Исключено! Или хотите, чтобы в ваши теплые лаборатории вторгся
космический холод? Не забывайте, что теплоснабжение Урании обеспечивают
мои сепараторы молекул. — Антон подумал и добавил: — Все же я вижу в Жанне
хорошие перемены. Возможно, душевное ее состояние остается скверным, но
физически она оправилась, даже похорошела.
На развилке шоссе, где наши дороги расходились, Чарли снова напомнил:
— Итак, друзья, держимся твердо: уступать, но не поступаться!
4
«Уступать, но не поступаться» — так он объявил, уходя к себе. |
