– Потрясающе, Редж, необыкновенно! Но я совершенно не представляю, как вы регулируете действие РНК.

– Вы имеете в виду посредническую функцию РНК?

– Именно. Общеизвестно, что ДНК – источник жизни…

– Общеизвестно? Скажете тоже! Жалко времени, а то бы я показал вам ту ахинею, что пишут наши академические светила.

– И все‑таки, нам известно, что РНК служит передатчиком команд в развивающейся клетке.

– Прямо в точку, Чарльз. Вот здесь у нас и появляется возможность вмешаться в клеточные процессы.

– Но как вам удается управлять командами, передавать через посредство РНК команды, необходимые вам? И каким образом вы отбираете эти команды?

– Пойдемте в инкубатор.

– Куда?

– Сейчас мы посмотрим мое тепличное хозяйство, потом я вам все объясню.

Мэнрайт и его коллега вышли из просторного помещения в цокольном этаже, освещенного красноватыми лампами, чей мягкий отблеск множился в лабораторных склянках, окрашивал жидкости в цвет рубина. («Мои младенцы должны быть надежно защищены от шума и яркого света».) Они поднялись этажом выше, туда, где располагались жилые комнаты, отделанные в несуразном вкусе, свойственном домини. Убранство этажа являло собой ужасающую смесь античности, ренессанса, африканского искусства и стиля эпохи Регентства. Венчал все это великолепие мраморный бассейн, в котором обитала переливчатая рыбина, тут же с выжидательным любопытством воззрившаяся на гостей.

– Надеется, что один из нас нырнет в воду, – пошутил Мэнрайт. – Одна из моих причуд, гибрид пираньи и карпа золотистого.

Весь второй этаж – двадцать пять на сто метров – занимал кабинет Мэнрайта, одновременно служивший библиотекой. Все четыре стены до самого потолка были увешаны полками, забитыми книгами, кассетами, научной документацией. У каждой стены – переносная лестница. В качестве рабочего места хозяин кабинета использовал громадный плотницкий стол, заваленный всякой всячиной.

На третьем этаже помещались столовая, кухня; кладовая и комнаты слуг в дальней части здания, выходящей на сад.

Следующий этаж, светлый и просторный, был отведен под спальни. Четыре большие спальни, по соседству с каждой – ванная и туалетная комната. Здесь обстановка отличалась спартанской простотой. Сон рассматривался Мэнрайтом как досадная необходимость, с которой нужно смириться, если уж нельзя получить от нее удовольствие.

– Девять месяцев зародыш человека проводит в глубокой спячке в утробе матери. Да и на том свете отоспимся, – ворчал он. – Впрочем, что я говорю? Я же сам работаю над проблемой бессмертия. Вся беда только в том, что ткани оказываются недолговечными.

По узенькой лестнице, ведущей на крышу, они поднялись в светлую комнатку с куполообразным пластиковым потолком, надежно защищавшим теплицу от ветра и непогоды. Сверкающая конструкция в центре комнаты более всего походила на один из фантастических аппаратов Леонардо да Винчи. Сооружение напоминало неуклюжего сломанного робота, застывшего в ожидании чудо‑мастера. Корк внимательно рассмотрел груду металла и перевел взгляд на хозяина.

– Нейтриноскоп, – объяснил домини. – Изготовил собственноручно, вариант электронного микроскопа.

– Неужели нейтрино? Процесс распада бета‑частиц?

Мэнрайт кивнул.

– Подсоединен к циклотрону. Вот таким образом я произвожу отбор определенных частиц, придаю им ускорение до десяти мегаэлектронвольт.