- Вот никак не полагал встретить в нем такого дальновидного делового человека! сказал Рамен, с видом изумления; но, к несчастию, всемогущая лесть не помогла ему и на этот раз. - Такого проницательного человека! продолжал он, украдкой бросая взгляд на старика, который оставался в неподвижном положении. - По всему видно, что он хочет вытянуть из меня еще пол-тысячи франков!

Рамен сказал это таким голосом, как будто пять с половиною тысяч франков уже были предложены и как будто они составляли верх желаний Бовеля. Но и эта хитрость не имела надлежащего действия: больной не шевелился.

- Но послушайте, мой добрый друг, говорил Рамен убедительным тоном: - иногда люди при всей их проницательности, при всей их дальновидности попадаются в просак. Как же вы хотите, чтобы я назначил вам уплату гораздо больше этой, в то время, как здоровье ваше находится в цветущем состоянии, и вы надеетесь прожить очень долго?

- Почему знать, быть может, выпадет такой денек, что я и умру, спокойно заметил старик, очевидно желая применить к делу вероятность своей собственной смерти.

- Надобно надеяться, что это правда, проворчал лавочник, начинавший выходить из терпения.

- Согласись со мной, Рамен, ласковым тоном продолжал Бовель: - ты ведь черезчур смышленый человек и в самое короткое время можешь удвоить действительную ценность дома. Я спокойный, сговорчивый и не жадный до денег человек; в противном случае этот дом принес бы мне по крайней мере восемь тысячь франков в год.

- Восемь тысячь?! с негодованием воскликнул лавочник.- Да у вас нет совести! Полно как упрямиться! Шесть тысячь франков в год (но только заметьте, я не назначаю шести тысячь) весьма значительный доход для человека с вашими привычками. Полно упрямиться, мой друг!

Но Бовель оставался глух к убеждениям Рамена и снова закрыл глаза. Это положение его с закрытыми глазами, длившееся целых четверть часа, принудило Рамена предложить ему семь тысячь франков.

- Так и быть, Рамен, - согласен, хладнокровно сказал старик: - уверяю тебя, что ты с чудесным барышом.

И вслед за тем приступил к больному сильный кашель.

Выходя из комнаты, Рамен встретился с старой Маргаритой, которая все время подслушивала у дверей и готова была при этой встрече растерзать его, за то, что он "вовлек в обман её бедного, добросердечного господина", - но ограничилась тем, что шопотом разбранила его. Лавочник перенес это весьма терпеливо: почему же при подобном случае не сделать снисхождения раздраженным чувствам старой служанки? Рамен потер себе ладони и в самом приятном расположении духа пожелал Маргарите приятного вечера.

На другое же утро контракт был подписан, к крайнему негодованию Маргариты и к величайшему удовольствию договаривающихся сторон.

Все соседи восхищались счастием и дальновидностью Рамена, потому что старику, судя по слухам, с каждым даем становилось хуже а хуже; и ясно было для всех, что Рамену не прядется заплатить по контракту даже и за первую четверть первого года. Маргарита, побуждаемая гневом, старалась разглашать историю всем вместе и каждому порознь. Соседи слушали, кивали головами и с полным убеждением твердили, что Рамен умнейший человек.

Прошел месяц. В одно прекрасное утро Рамен, спускаясь с верхнего яруса, где делал нагоняй бедной вдове, не доставившей в срок квартирных денег, услышал на лестнице легкие шаги. Когда он переступил еще несколько ступенек, перед ним явился статный, цветущий здоровьем, веселый мужчина, в образе господина Бовеля. Рамен остолбенел.

- Ну что, Рамен, весело сказал старик: - как поживаешь, дружище? Ты верно мучил наверху бедную вдову? Напрасно, напрасно! Не забудь, что если нам хочется жить, то не должно отнимать и у других возможности.