- Ну так, значит, вы пастор?

- Вовсе нет.

- Во всяком случае, извольте удалиться. Господин мой никого не принимает.

И старушка снова хотела захлопнуть дверь; но Рамен опять помешал ей.

- Послушайте, сказал он самым вкрадчивым тоном: - я откровенно говорю вам, что я ни адвокат, ни доктор, ни пастор. Я старинный приятель, самый старинный друг вашего превосходного господина, я нарочно пришел навестить доброго Бовеля в его горьком положения.

Маргарита, не сказав ни слова, позволила ему войти и заперла за ним дверь. Из узкой и мрачной прихожей Рамен готовился войти в комнату, откуда раздавался громкий кашель; но в ту минуту старушка взяла его за руку и, поднявшись на цыпочки, прошептала ему в самое ухо:

- Ради Бога! если только вы друг его, то поговорите с ним - убедите его сделать духовную, намекните ему о спасении души и вообще обо всем, что до этого касается.... пожалуста.

Рамен кивнул головой и примигнул глазами, как будто стараясь сказать этим: "непременно!" При этом случае он обнаружил свое благоразумие тем, что не разговаривал вслух; но все-таки в ту же секунду в комнате раздался резкий возглас:

- Маргарита, ты с кем-то говоришь. Я сказал тебе, Маргарита, что не хочу видеть вы доктора, ни адвоката, и если только....

- Нет, это ваш старинный приятель, прервала Маргарита, отворяя дверь.

Бовель, приподняв голову, заметил красное лицо Рамена, выглядывающее через плечо старушки, и с величайшим гневом закричал:

- Как ты смела привести сюда этого человека? Как вы смели, милостивый государь, показаться сюда?

- Моя добрый старый друг, бывают чувства, сказал Рамен, распуская пять пальцев на левом кармане жилета: - бывают чувства, повторил он со вздохом: - которых мы не можем поработить. Одно из подобных чувств привело меня сюда. Дело в том, что я простосердечный человек и никогда не помню зла. Я никогда не забываю старого друга, но люблю забывать старые неприятности, когда вижу, что друг мой в несчастии....

Говоря это, Рамен выдвинул стул и преспокойно поместился против прежнего хозяина.

Бовель был худощавый старик, с бледным лицом, которое оканчивалось остроконечным подбородком; черты его были резки. Сначала Бовель оглядывал своего посетителя из глубины обширного кресла; но потом, как будто недовольный этим отдалением, он наклонился вперед и, положив обе руки на сухия колени своя, начал смотреть в лицо Рамена твердым и проницательным взглядом. Но такой внимательный осмотр нисколько не смутил его гостя.

- Зачем вы пришли сюда? спросил наконец старик.

- Собственно затем, чтоб иметь удовольствие посмотреть на вас, мой добрый друг. Больше решительно ни за чем.

- Ну, хорошо: посмотрите, и потов убирайтесь вон.

Кажется, слова эти привели бы хоть кого в уныние; но дело шло о превосходном случае, а когда Рамен имел в виду превосходный случай, то упорство его и твердость воли были непобедимы. Решившись остаться, он лишал Бовеля всякой возможности и даже власти выгнать его. В тоже время он имел довольно ловкости, чтоб сделать присутствие свои приятным. Он знал, что его грубое и необузданное остроумие восхищало в былые времена Бовеля, и на этог раз так кстати умел воспользоваться своим даром, что раза три увлекал старого Бовеля в чистосердечаый смех.

- Рамен, сказал наконец старик, положив свою сухую ладонь на руку гости и устремляя на пурпуровое лицо лавочника пронзительный взгляд: - и давно знаю, что ты шут большой руки; тебе ни за что не уверить меня, что ты пришел только затем, чтоб повидаться со мной и позабавить меня.