Ветерок ерошил Марку волосы, и он слегка поеживался, чувствуя, как волосы на руках один за другим поднимаются дыбом. Так с ним бывало здесь всегда. Он помнил, как в первый раз увидел морской форт. И он знал, что лежит всего на несколько сотен ярдов дальше, под десятью фатомами[3] океана.

Сквозь большие двустворчатые ворота морского форта ему был виден фургон, в котором поселилась та семья на время переоборудования каменной груды в гостиницу. Господи... Гостиница...

Он потряс головой.

И тут услышал шум; в окне фургона вспыхнул свет.

Марк вскочил на ноги. Две фигурки выскочили из фургона и кинулись к воротам.

Боже, один человек был совершенно голым, прямо в чем мать родила. У Марка сложилось впечатление, что это женщина. Она бежала, как легкоатлет, через булыжный двор – босиком.

Что бы это значило?..

Тут американец увидел, куда она бежит.

К ребенку. Тот почему‑то стоял по щиколотку в воде на насыпи, как маленькая светловолосая статуя.

Марк видел, как мать схватила мальчика и прижала к обнаженной груди. Несколько секунд она не выпускала его из объятий. Муж, в ночной рубашке, стоял немного поодаль. Марк видел, как они переговаривались – сначала возбужденно; однако, что они говорили, он сказать не мог. Вскоре супруги, кажется, успокоились. Мальчишка тер глаза и зевал, будто только что проснулся.

Все трое вернулись в фургон; голая женщина несла ребенка. Мужчина захлопнул дверь. Окна за занавесками засветились ярче.

Марк Фауст подождал еще минут десять. Когда стало ясно, что сегодня уже ничего больше не случится, он повернулся и пошел в дюны.

15

– Дэвид, не надо этого делать, когда я за рулем. Это отвлекает.

– Ладно.

Происшедшее минувшей ночью, похоже, повлияло на Дэвида не больше, чем на гуся вода. И особого впечатления тоже, видимо, не произвело. Они расспрашивали его, почему он вышел из фургона. «Просто немножко погулять», – отвечал мальчик. Родители решили на том и остановиться, хотя Крис по‑прежнему тревожился, не вывела ли сына из равновесия разлука со старыми друзьями. Впредь дверь фургона будет запираться на ночь, а ключ станут класть туда, откуда Дэвид его не достанет.

– Мама, куда мы едем?

– Я тебе говорила уже раз сто: к мистеру Гейтману в деревню. Он пригласил нас на барбекю.

– Зачем?

– Потому что он каннибал, Дэвид. Собирается съесть нас на ужин.

– Крис, у него будут кошмары.

– Папа, а что такое жертва?

Крис думал, что сын спросит «Что такое каннибал?». Вопрос застал его врасплох.

– Жертва? А почему ты спрашиваешь?

– Довольно. – Рут подняла палец: и отец, и сын знали, что это означает перемену темы. – Сегодня мы намерены приятно провести время. Тебе, Дэвид, повезло, потому что тебя долго не отправят спать. Твоему папе повезло, потому что на обратном пути машину поведу я, а это значит, что он может пить пиво и совершенно окосеть.

Крис повернул автомобиль на Главную улицу.

– Вот он!.. Быстро остановись.

Крис притормозил.

– Кто?

– Тот человек, который делает разную работу тут в деревне.

Диковатого вида мужчина подстригал ножницами живую изгородь из кустов бирючины.

– Ты же говорил, что нам нужен помощник в морском форте. Пойди предложи ему.

– Ты уверена? Странный он какой‑то.

– Ничего с тобой не сделается, если спросишь, Крис.

У него болели руки, ноги, и ныла большая часть тела. Помощь в расчистке мусорных завалов, надо признать, не помешала бы.