— Что такое случились съ бѣдной Шарлоттой, Бэйнисъ? спросилъ полковникъ.

— Семейныя дѣла — несогласія, отвѣчалъ генералъ.

— Надѣюсь, что ничего не вышло дурного съ нею и съ молодымъ Фирминомъ?

Генералу не поправился пристальный взглядъ этихъ глазъ, устремлённыхъ на него изъ-подъ косматыхъ бровей.

— Ну да, Бёнчъ, вышло кое-что дурное и ужасно огорчило меня и мистриссъ Бэйнисъ. Молодой человѣкъ поступилъ какъ забіяка, подрался на балѣ посланника, всѣхъ васъ сдѣлалъ смѣшными. Онъ не джентльмэнъ. Не будемъ говорить объ этомъ, Беичъ.

— Сообразите, какъ онъ былъ раздражонъ! вскричалъ полковникъ, не обращая вниманія на просьбу своего друга. — Я слышалъ отъ него объ этой исторіи, сегодня, у Галиньяни. Человѣкъ ругаетъ Фирмина, хвастается, что онъ сбилъ его съ ногъ, и Фирминъ повалилъ его за это. Eй-богу! я думаю, что Фирминъ былъ правъ. Если бы кто-нибудь поступилъ такъ съ вами или со мной, что сдѣлали бы мы, даже въ наши лѣта?

— Мы люди военные. Я сказалъ, что не желаю говорить объ этомъ, Бёнчъ, сказалъ генералъ нѣсколько надменно.

— Вы хотите сказать, что Тому Бёнчу нечего вмѣшиваться не въ своё дѣло?

— Именно, отвѣчалъ генералъ коротко.

— Будемъ же говорить о герцогахъ и герцогиняхъ, бывшихъ на балѣ. Это теперь болѣе по вашей части, сказалъ полковникъ съ насмѣшкой.

— Что вы подразумѣваете подъ герцогами и герцогинями? Что вы о нихъ знаете и какое мнѣ до нихъ дѣло? спросилъ генералъ.

— О! и это также запрещается? Ну, вамъ не угодишь, заворчалъ полковникъ.

— Слушайте же, Бёнчъ, вдругъ сказалъ генералъ: — я долженъ высказаться, если вы не хотите оставить меня въ покоѣ. Я несчастливъ — вы можете это видѣть довольно хорошо. Три ночи сряду я не имѣлъ покоя. Изъ этой помолвки моей дочери съ мистеромъ Фирминомъ не можетъ выйти ничего хорошаго. Вы видите каковъ онъ — забіяка, придирчивый, драчунъ: можетъ ли моя дочь быть счастлива съ такимъ человѣкомъ?

— Я молчу, Бэйнисъ. Вы не велѣли мнѣ вмѣшиваться, заворчалъ полковникъ.

— О! если вы принимаете это такимъ образомъ, Бёнчъ, разумѣется мнѣ не къ чему продолжать! вскричалъ генералъ Бэйнисъ. — Если старый другъ не хочетъ подать совѣтъ своему старому другу, или поддержать его, или сказать доброе слово, когда онъ несчастливъ — мнѣ нечего и говорить. Я зналъ васъ сорокъ лѣтъ и ошибался въ васъ — вотъ и всё.

— Вамъ не угодишь. Вы говорите «молчите!» — я замолчалъ, а вы говорите: «зачѣмъ вы молчите?» — Зачѣмъ я молчу? затѣмъ, что вамъ не понравятся мои слова, Чарльзъ Бэйнисъ, къ чему же вамъ говорить?

— Чортъ побери! вскричалъ Бэйнисъ, стукнувъ стаканомъ во столу:- ну что вы скажете?

— Я скажу, если вы уже непремѣнно этого хотите, вскричалъ полковникъ, сжавъ кулаки въ своихъ карманахъ:- я скажу, что вамъ нуженъ былъ предлогъ, чтобы разстроить этотъ бракъ. Я не говорю — замѣтьте, чтобы это была хорошая партія, Бэйнисъ, но вы дали слово — ваша честь обязываетъ васъ держать его въ отношеніи молодого человѣка, которому вы обязаны…

— Чѣмъ я ему обязанъ? Кто разсказалъ вамъ о моихъ ceкретныхъ дѣлахъ? вскричалъ генералъ, покраснѣвъ. — Это Филиппъ Фирминъ хвалился?

— Вы сами, Бэйнисъ. Когда вы пріѣхали сюда, вы говорили мнѣ безпрестанно о томъ, что сдѣлалъ этотъ молодой человѣкъ, и вы думали тогда, что онъ поступилъ какъ джентльмэнъ. Если вы хотите теперь нарушить данное слово…

— Нарушить слово! Великій Боже! знаете ли вы что говорите, Бёнчъ?

— Да; а вы что дѣлаете, Бэйнисъ?

— Что я дѣлаю?

— Самый постыдный поступокъ, если вы хотите знать.