Полковникъ отправился съ своими убійственными намѣреніями. Филиппъ, всё продолжалъ смотрѣть на окно своей возлюбленной (не то окно). Онъ простоялъ тутъ еще нѣсколько минутъ, какъ вдругъ подъѣхалъ фіакръ съ чемоданами, въ которыхъ сидѣли мущина и дама.

Видите, мистриссъ Мак-Гинтеръ подумала, что и она также можетъ вмѣстѣ съ мужемъ взглянуть на Парижъ. Такъ какъ за Мака платили, то мистриссъ Макъ могла позволить себѣ маленькую издержку. А если они должны были увезти съ собой Шарлотту — Шарлотту огорчонную и взволнованную — пожилая женщина тётка, будетъ для нея лучшей спутницей, чѣмъ маіоръ, какъ ни былъ бы онъ кротокъ. Итакъ супруги Мак-Гиртеры пріѣхали изъ Тура — это было продолжительное путешествіе до изобрѣтенія желѣзныхъ дорогъ — и явились вечеромъ къ баронессѣ.

Мальчики Бэйнисы бросились въ садъ при стукѣ колесъ.

— Мама! мама! это дядя Макъ! кричали невинные малютки.

«Дядя Макъ! зачѣмъ онъ пріѣхалъ? О! вѣрно меня отошлютъ съ нимъ!» — думала бѣдная Шарлотта.

И она расцаловала извѣстный медальонъ, еще пламеннѣе прежняго.

— Это дядя Макъ и тётя Макъ также! закричалъ Мойра.

— Что? вскрикнула мама вовсе не обрадованнымъ голосомъ, а потомъ, обернувшись къ столовой, гдѣ еще сидѣлъ мужъ, она закричала:- Генералъ! Мак-Гинтеръ и Эмили пріѣхали!

Мистриссъ Бэйнисъ весьма угрюмо расцаловала сестру.

— Милая Элиза! я думала, что это такой прекрасный случай пріѣхать, что я могу быть полезна! извинялась Эмили.

— Благодарю. Какъ ваше здоровье, Мак-Гинтеръ? сказала угрюмая генеральша.

— Радъ видѣть васъ, Бэйнисъ, мой милый!

— Какъ вы поживаете, Эмили? Я не зналъ, что Эмиля тоже будетъ, Макъ. Надѣюсь, для нея найдётся мѣсто, сказалъ со вздохомъ генералъ.

Маіора поразило грустное выраженіе лица и блѣдность его свояка.

— Что съ вами, Бэйнисъ! вы желты какъ гинея. Здоровъ ли Томъ Бёнчъ?

— Пойдемте въ эту комнату. Выпейте грогу, Макъ. Огюстъ! О de vie!

— Comment! encore du grog, général? сказалъ Огюстъ и, пожавъ плечами, отправился за требуемымъ напиткомъ.

Сестры пошли обниматься; зятья удалились въ столовую, гдѣ генералъ Бэйнисъ сидѣлъ мрачный и одинокій цѣлые полчаса, раздумывая о ссорѣ съ своимъ старымъ товарищемъ, Бёнчемъ. Онъ былъ съ нимъ друженъ болѣе сорока лѣтъ. Они вмѣстѣ были въ сраженіяхъ, оба уважали другъ друга, каждый зналъ, что другой упрямъ какъ осёлъ, и въ ссорѣ скорѣе умрётъ, чѣмъ уступитъ. Они имѣли ссору, изъ которой былъ только одинъ выходъ. Были сказаны слова, которыхъ ни одинъ человѣкъ на свѣтѣ не могъ перенести даже отъ самаго короткаго и стараго друга — не удивительно, что Бэйнисъ такъ угрюмъ. семейство у него большое, средства не велики. Завтра онъ встанетъ подъ выстрѣлъ своего стараго друга. Не удивительно, говорю я, что у генерала такой торжественный видъ.

— Какъ теперь у васъ, Бэйнисъ? спросилъ маіоръ, послѣ продолжительнаго молчанія. — Что бѣдная Шарлотта?

— Чертовски дурно ведетъ себя, сказалъ генералъ, кусая губы.

— Нехорошо! нехорошо! бѣдняжечка! вскричалъ маіоръ.

— Непослушный бѣсёнокъ! сказалъ блѣдный генералъ, скрежеща зубами. — Мы посмотримъ кто кого послушаетъ!

— Какъ! у васъ была ссора?

— Сегодня за столомъ. Она пошла наперекоръ матери своей и мнѣ! и выбѣжала изъ комнаты какъ трагическая королева.