|
Генералъ садится на своего cheval de bataille, но не могъ заставить его нападать такъ свирѣпо, какъ прежде. Бѣлый призракъ Шарлотты явился между воинами. Напрасно Бэйнисъ старался поднять шумъ и придумать ругательства. Слабый, смирный, но кровожадный старый генералъ увидалъ противъ себя и своего стараго товарища Бёнча, своего свояка Мэк-Гиртера и доктора. Каждый заимствовался мужествомъ отъ своего сосѣда и каждый цѣлился въ Бэйниса. Для самолюбія ветерана не было оскорбительно уступить трёмъ противникамъ и онъ могъ рѣшиться сказать доктору:
— Я, можетъ-быть, поторопился обвинить Бёнча — ну, прошу у него извиненія. Послѣ этого и съ Мэк-Гиртеромъ примириться было нетрудно. Генералъ былъ не въ духѣ, очень разстроенъ событіями этого дня; онъ не имѣлъ дурного умысла и тому подобное. Если ужь старику пришлось глотать горькую пилюлю, его храбрые противники отвернулись, чтобы не смотрѣть, какъ онъ глотаетъ, и постарались, чтобы онъ проглотилъ её какъ можно скорѣе. Одинъ изъ участвовавшихъ разсказалъ своей женѣ о возникшей ссорѣ, но Бэйнисъ ни слова не сказалъ своей женѣ. — Увѣряю васъ, сэръ, говаривалъ Филиппъ: — еслибы мистриссъ Бэйнисъ узнала объ этой ссорѣ, она согнала бы мужа съ постели ночью и послала бы его опять вызвать на дуэль своего стараго друга! Но между Филиппомъ и мистриссъ Бэйнисъ не было любви; а въ тѣхъ, кого онъ ненавидитъ, онъ привыкъ видѣть мало хорошаго. Итакъ шпаги воиновъ не были обнажены, кровь не была пролита. Но хотя старики размѣнялись вѣжливыми словами, Бёнчъ, Мэк-Гиртеръ и Бэйнисъ не могли перемѣнить своего мнѣнія, что съ Филиппомъ поступили жестоко и что благодѣтель семейства генерала Бэйниса заслуживалъ отъ него лучшаго обхожденія. Между-тѣмъ благодѣтель шолъ долой по дождю въ полномъ восторгъ. Дождь и его собственныя слёзы освѣжили его. Возлюбленная лежала у его сердца и трепетъ надежды пробѣгалъ по членамъ Филиппа. Старые друзья ея отца протянули ему руку и велѣли ему не отчаяваться. Дуй вѣтеръ, лейся осенній дождь! Молодой человѣкъ бѣденъ и несчастливъ, но онъ уноситъ съ собой Надежду.
Глава XXIII ВЪ КОТОРОЙ МИСТРИССЪ МЭК-ГИРТЕРЪ ПОЛУЧИЛА НОВУЮ ШЛЯПКУ
Несчастный Филиппъ проспалъ крѣпко и долго, а Шарлотта покоилась сладостнымъ и освѣжительнымъ сномъ; отецъ и мать провели дурную ночь, и съ своей стороны я утверждаю, что они заслуживали этого. Хотя мистриссъ Бэйнисъ увѣряла, что имъ не давало спать храпѣнье Мэк-Гиртера (онъ съ женою занималъ комнату надъ спальнею своихъ родственниковъ) — я не говорю, чтобы сосѣдъ, имѣющій привычку храпѣть, былъ пріятенъ — но плохой товарищъ въ постели дурная совѣсть! Подъ ночнымъ чепчикомъ мистриссъ Бэйнисъ угрюмые глаза не смыкались всю ночь. «Какъ смѣлъ этотъ молодой человѣкъ думаетъ она: „войти и всѣ разстроить? Какъ будетъ блѣдна завтра Шарлотта, когда мистриссъ Гели пріѣдетъ съ своимъ сыномъ! Когда она плакала, она становится отвратительна, вѣки и носъ покраснѣютъ. Пожалуй, она убѣжитъ, или скажетъ какую-нибудь глупость, какъ вчера. Лучше бы мнѣ никогда не видать этого другого молодого человѣка, съ его рыжей бородой и дырявыми сапогами! Если бы у меня были взрослые сыновья, онъ не осмѣлился бы врываться къ намъ въ домъ: они скоро наказали бы его за дерзость!“ Злыя мысли, не давали заснуть этой старухѣ. А Бэйнисъ не спалъ, потому что онъ думалъ о своёмъ постыдномъ поведеніи. Совѣсть, которую онъ всѣми силами старался заглушить, наконецъ одержала верхъ. Мэкъ, Бёнчъ, докторъ — всѣ противъ него! онъ захотѣлъ нарушить слово, данное молодому человѣку, который каковы бы ни были его проступки, поступилъ самымъ благороднымъ и великодушнымъ образомъ съ семействомъ Бэйниса. Онъ былъ бы разорёнъ, если бы не Филиппъ, и показалъ свою признательность, нарушивъ данное ему обѣщаніе. Онъ былъ подъ башмакомъ жены — вотъ въ чомъ дѣло. Онъ позволялъ женѣ управлять собою, этой старой, безобразной, сварливой женщинѣ, которая спитъ возлѣ него. |
