— Я увѣрена, мистриссъ Брандонъ, сказала она довольно колко:- что гости ждутъ чаю.

Мистриссъ Брандонъ пошла внизъ, не говоря ни слова. Я стоялъ на площадкѣ и разговаривалъ съ пріятелемъ подальше отъ дуэта миссъ Рингудъ, когда прошла Каролина, и взялъ руку, холодную какъ камень, и никогда не видалъ болѣе трагическаго горя, какое изобразилось на ея лицѣ.

— Дѣти мои расплакались, сказала она:- я и пошла въ дѣтскую. Но теперь она не хочетъ, чтобъ я была тамъ.

Бѣдная Сестрица! Она унижалась передъ Шарлоттой и я ненавидѣлъ тогда мистриссъ Фирминъ. Я пошолъ съ Ридли въ чайную комнату, гдѣ Каролина заняла своё мѣсто. Она казалась очень мила, съ своимъ блѣднымъ, нѣжнымъ личикомъ, въ хорошенькомъ чепчикѣ съ голубыми лентами. Я знаю, что она терпѣла пытку. Шарлотта пронзила её кинжаломъ; женщины дѣлаютъ это иногда. Шарлотта говорила мнѣ впослѣдствіи:

— Вы были правы, я ревновала къ ней, а милѣе и вѣрнѣе созданія на свѣтѣ не было никогда.

Но кто сказалъ Шарлоттѣ, что я обвинялъ её въ ревности?

О дуракъ! я сказалъ Ридли, а онъ передалъ мистриссъ Фирминъ.

Хотя Шарлотта поражала Каролину, по всё-таки та подходила сама подъ ножъ. Въ воскресенье, когда она была свободна, за ея скромнымъ столомъ, и когда мистриссъ Фирминъ ходила въ церковь, Каролинѣ было позволено царствовать въ дѣтской. Иногда Шарлотта была такъ великодушна, что давала мистриссъ Брандонъ эту возможность. Когда Филиппъ нанялъ домъ — цѣлый домъ для себя — свекровь Филиппа предложила переѣхать къ нему, прибавивъ, что, не желая зависѣть ни отъ кого, она будетъ платить за квартиру и столъ. Но Филиппъ отказался отъ этого удовольствія, сославшись, и справедливо, на то, что его настоящій домъ не болѣе его прежней квартиры.

— Моя бѣдняжечка умираетъ отъ желанія жить со мной, замѣтила на это мистриссъ Бэйнисъ:- но ея мужъ такъ жестокъ къ ней и держитъ её въ такомъ страхѣ, что она не смѣетъ расаоряжаться своей жизнью.

Жестокъ къ ней! Шарлотта была счастливѣе всѣхъ счастливцевъ въ ея маленькомъ домѣ. Вслѣдствіе своего успѣха, Филиппъ регулярно ходилъ теперь въ свою адвокатскую квартиру, въ пріятной надеждѣ, что можетъ быть еще явятся кліенты. Въ своей адвокатской квартирѣ онъ также занимался и Обозрѣніемъ, и въ обычный часъ его возвращенія обычная процессія изъ матери, дочери и няни встрѣчала его, и счастливая молодая женщина — самая счастливая во всёмъ свѣтѣ — возвращалась подъ руку съ мужемъ.

Между тѣмъ Филиппъ всё получалъ письма отъ отца изъ Нью-Йорка, изъ которыхъ оказывалось, что онъ занимался не только своей профессіей, но и разными спекуляціями, которыя должны были поправить его состояніе. Однажды Филиппъ получилъ газету съ объявленіемъ о новомъ страховомъ обществѣ и увидѣлъ къ удивленію: "Стряпчій страховаго общества въ Лондонѣ, Филиппъ Фирминъ, эсквайръ, въ Темплѣ". Отцовское письмо обѣщало Филиппу большія выгоды отъ этого страховаго общества, но я не слыхалъ потомъ, чтобы Филиппъ отъ этого сдѣлался богаче. Даже его друзья совѣтовали ему не имѣть никакого дѣла съ этимъ страховымъ обществомъ и не упоминать о нёмъ въ своихъ письмахъ. Они хотѣли внушить Филиппу недовѣріе къ хитрому старому шуту, его отцу. Фирминъ старшій всегда писалъ съ великолѣпными надеждами и настойчиво увѣрялъ, что скоро онъ сообщитъ Филиппу о томъ, что состояніе его составлено. Онъ спекулировалъ не знаю ужъ тамъ на сколькихъ акціяхъ, изобрѣтеніяхъ, рудникахъ, желѣзныхъ дорогахъ. Однажды, черезъ нѣсколько дней послѣ своего переселенія въ Мильмонскую улицу, Филиппъ краснѣя и повѣсивъ голову сказалъ мнѣ, что отецъ его опять написалъ вексель на него. Если бы онъ не доплатилъ по акціямъ, онъ потерялъ бы ихъ, и онъ и сынъ его послѣ него лишились бы богатства.