Перед мысленным взором закопошились пауки, и Рекс вспомнил старого темняка у дома Констанцы, который, умирая, плевался горячей слизью. Сердце снова затрепетало, паника подступила к горлу, руки слепо заскребли. Но настоящие тарантулы, напомнил он себе, не плетут паутину.

Он потянул тяжелую ладонь к лицу и почувствовал, как она волочится по мелкому песку. Повернуть голову было невмоготу – его как будто зажали в тиски, – но он заставил пальцы поцарапать одну сторону лица, пока правый глаз не приоткрыл щелочку.

Рекс увидел синеватый свет и только теперь понял, что вокруг очень тихо. Лишь собственное сердце стучало в ушах. Должно быть, он много часов был без сознания. Уже настало время синевы.

В нем промелькнула искра надежды. Его похитители не до конца понимают, что такое тайный час. Они никогда не читали знания полуночников, только получали приказы от своих «призраков», слепо выполняя, долго не раздумывая. Возможно, они не понимали, что Рекс очнется, пока они будут неподвижными манекенами. Возможно, они допустили ошибку.

Но ему надо было двигаться, как‑то встать. Может быть, время синевы только началось, но может быть – уже на исходе. А эта липкая грязь по всему телу – явно не добрый знак…

Рекс обхватил лицо обеими руками, отскребая прилипшую мерзость. Наконец он смог открыть оба глаза. Синий покров пустыни заполнил его поле зрения расплывчатым пятном. Рекс до сих пор не мог повернуть голову. Он хотел приподняться, но грудь оторвалась от земли лишь на несколько дюймов – и он рухнул обратно. Цепляясь за землю, он попытался перевернуться, стал рвать пальцами грязь, но тяжесть, навалившаяся сверху, плотно придавила его к земле и почти парализовала, а от тщетных усилий ему только стало труднее дышать. Он совсем не чувствовал ног.

Что это на него навалилось?

Не в силах оторвать лицо от грязи, Рекс попробовал соль. Теперь он понял, что это равнины. Его бросили в глубине пустыни, за много миль от человечества. Даже если полночь только началась, темняки скоро будут здесь.

А потом он услышал что‑то – приглушенный крик.

Он прислушался, и отдаленные звуки донеслись до него со всех сторон: пронзительные, нечеловеческие. С огромным трудом он дотянулся до ушей, чтобы очистить их от грязи.

И тогда шум стал оглушительным. Тишина сохранялась только благодаря грязевым затычкам в ушах.

Они уже здесь и окружили его со всех сторон.

У Рекса от страха перехватило дыхание, и он потянулся за «Эксцентричной», висевшей на шее. Но не нащупал ни стальных звеньев, ни рубашки с курткой. Он ничего не чувствовал на коже, кроме липкой слизи и обременительного веса, вдавившего его в соль.

Нечто черное и блестящее вползло в поле зрения.

Маленькое лицо, в нескольких дюймах от него, смотрело на Рекса снизу. Ползучка бездушными глазами цвета чернил любопытно пялилась на него.

Он силился вспомнить какой‑нибудь тридекалогизм и спрашивал себя, каково это – получить от ползучки удар прямо в глаз.

– Секуляризация, – прокаркал он.

Невидимый кулак ударил ему в живот и вышиб из легких и так скудный запас воздуха, будто бы сама пустыня разозлилась и встала под ним на дыбы.

Ползучка, извиваясь, исчезла с глаз долой. Окрыленный этой маленькой победой, Рекс снова оттолкнулся от земли.

Вдруг он словно бы стал невесомым и взмыл в воздух. Рекс беспомощно замахал руками. Неизвестная крылатая тварь, тащившая его, покачнулась, и синий горизонт накренился.

Через пелену, плывущую перед глазами, он выхватил силуэты пауков и червей, гигантских змей и жадных до добычи кошек и еще каких‑то темняков, которых он вообще не узнавал, – это были чудовища из кошмаров, помеси рептилий, млекопитающих и хищных птиц. Он даже не представлял себе, что бывает столько разных темняков, древних и повидавших виды.