|
Мегрэ был еще только инспектором, когда он метко сострил по этому поводу: его шутку часто повторяли новичкам на набережной Орфевр. Когда ему поручили следить за банкиром, которого потом, несколько месяцев спустя, арестовали, он сказал своему начальнику: - Чтобы понять его образ мыслей, мне следовало бы по утрам есть яйца всмятку и рогалики вместе с финансистами... Разве у каждого общественного слоя нет своего языка, своих табу, снисходительности к своим? Когда он спрашивал: - Что вы думаете о мадам Жосее? Ему неизменно отвечали: - О Кристине? Это восхитительная женщина... Потому что в своем кругу ее почти никогда не' называли мадам Жоссе: она была Кристиной. - Женщина, которая интересуется всем, страстная, влюбленная в жизнь... - А ее муж? - Славный малый... Это говорилось более холодным тоном, и было ясно, что Жоссе, несмотря на свои коммерческие успехи, никогда не был безоговорочно принят теми, с кем общалась его жена. Его терпели, как терпят жену какого-нибудь знаменитого человека, шептали: - В конце концов, если он ей нравится... Комелио наверняка был взбешен. Он, должно быть, еще больше взбесился после того, как прочел газеты. Он провел следствие, которое его удовлетворяло, и уже приближался момент передачи всех материалов в Обвинительную палату. А теперь все приходилось начинать сначала. Невозможно было игнорировать обвинения Ленэна, который постарался придать им гласность. Теперь уже нужно будет допрашивать не консьержек, не шоферов такси, не соседей с улицы Лопер. Волей-неволей придется иметь дело с новой средой, добиваться доверительных бесед, узнавать имена, составлять список уже известных "подопечных". Вероятно, Мегрэ поручат проверять по часам их времяпрепровождение. - Жоссе утверждает, - возражал один журналист, - что он заснул в первом этаже, в кресле, вернувшись домой в десять часов пять минут. А достойный доверия свидетель, живущий в доме напротив, заявляет, что он вернулся только в десять часов сорок пять минут. - Даже и добросовестный свидетель может ошибаться, - отпарировал адвокат. - Мсье Лалэнд, поскольку речь идет о нем, наверно, видел, как в десять сорок пять в дом входил какой-то другой человек, а мой подзащитный в это время спал... - Значит, это вошел убийца? - Вероятно. - И он прошел мимо Жоссе, не заметив его? - В первом этаже было темно. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что в момент преступления перед домом было не две, а три машины. Я пошел туда, чтобы представить себе все это яснее. Я не стал заходить к мсье Лалэнду, служанка которого встретила меня неприветливо. И все-таки я могу утверждать, что из окна этого достойного старца можно видеть кадиллак и другую машину, стоящую перед ним, но нельзя видеть машины, стоящей за кадиллаком. Я просил, чтобы мою гипотезу проверили. Если я прав, то я готов утверждать, что там было три машины. В тот вечер мадам Мегрэ была взволнована. Она страстно заинтересовалась делом, о котором говорили в лавках, где она закупала провизию. - Ты думаешь, это правильно, что Ленэн пошел в наступление? - Нет. - Жоссе невиновен? Комиссар посмотрел на нее неопределенным взглядом. |
