Гарт испуганно втянул воздух в легкие. Именно этого он и боялся – того, что кто‑то по невежеству или неосторожности подаст президенту надежду, которой, возможно, не суждено сбыться. Прежде чем Рэндо успел надавать других безответственных обещаний, Гарт поспешил вмешаться.

– Вам, наверное, приходилось слышать, что человеческое лицо способно принимать около трех тысяч осмысленных выражений, – быстро сказал он. – Хотите увидеть хотя бы часть из них? Мы стимулируем нервные окончания с помощью электрических разрядов, чтобы предотвратить атрофию лицевых мышц.

– Надеюсь, это не очень страшно? – спросил президент, причем говорил он почти серьезно.

– О нет, – успокоил Гарт. – Ведь это чисто механическая реакция.

И Гарт сделал знак одному из техников, сидевшему за панелью управления наноботами:

– Дайте, пожалуйста, три целых три десятых на мышцу смеха, главную скуловую мышцу и опускающую губную.

Техник быстро ввел команду, и губы Головы раздвинулись, обнажая зубы. Она скалилась совсем как обезьяна перед дракой. В этой гримасе не было ничего разумного, да и выглядела она отвратительно.

– Не могу поверить, что Голова ничего не чувствует, – сказал президент.

– Это чисто искусственная стимуляция, мистер президент. Сознание никак в этом не участвует.

– Хотелось бы мне знать, что бы сказал по поводу всего этого мой отец, – покачал головой Вильялобос.

– Насколько я знаю, он был довольно терпимым человеком и верным сторонником прогресса, – заметил Рэндо.

– Да, это так, – согласился президент. – Ну хорошо, доктор Баннерман, смотрите обращайтесь с Головой как следует. Она… этот человек ждал достаточно долго.

– Все будет на высшем уровне, мистер президент, не беспокойтесь, – вмешался Рэндо. – Кстати, тело уже готово. Не желаете ли взглянуть?

И вся группа перешла в следующую комнату‑лабораторию. Обезглавленный труп свободно плавал в большой прозрачной ванне, наполненной какой‑то жидкостью. Десятки электродов были подсоединены к мускулам, из обрубка шеи торчали пучки трубок, проводов, зажимов. Две самые толстые трубки обеспечивали циркуляцию крови в органах. Электрические импульсы, подававшиеся через равные промежутки времени, заставляли мускулы сокращаться, и конечности трупа ритмично дергались или приподнимались.

– Откуда вы взяли тело? – спросил президент.

Гарт украдкой бросил еще один осторожный взгляд в сторону главы корпорации.

– Жертва дорожной аварии, сэр.

– Что ж, смерть одного несет жизнь другому. Закон природы, – пофилософствовал Вильялобос после эффектной паузы. – Сколько ему лет… было?

– Двадцать шесть.

– А нашему другу?

– Тридцать семь.

– Это не помешает? Я имею в виду разницу в возрасте.

– Это маловероятно. Нам удалось найти тело, которое с генетической точки зрения совместимо с Головой на семьдесят процентов. Главное, у погибшего та же группа крови. Все остальное мы сумеем подкорректировать путем внедрения сорок седьмой хромосомы, которая, как вы, наверное, знаете, может передавать клеткам поразительные объемы генетической информации. Ну а то, что донорское тело моложе Головы, даже хорошо. У молодых тканей более высокая сопротивляемость, да и травматическое воздействие они переносят лучше.

Не успел Гарт закончить свою маленькую речь, как у трупа дернулось правое колено – словно кто‑то стукнул по нему невидимым молоточком. Возникла непродолжительная пауза, в продолжение которой президент пытался сообразить, какой вопрос мог бы задать в подобной обстановке его отец.