-  Лучше, чем ничего, - согласился Алим, построил группу и объявил ночной переход. Экстремальщики встретили известие усталым согласием.

    Море приветствовало туристов светлячками. Тысячи огоньков вспыхивали на миг, стоило шевельнуть плавником. Тела при движении светились волшебным светом, и свет этот придавал сил, снимал усталость.

    Несколько раз экстремальщики врывались в чьи-то хомы, будили сонных обитателей и уточняли направление. Туристской базы достигли в сером предутреннем полусвете. У Алима хватило ещё сил посмотреть, как тело Орчака погрузилось в железообразную массу стационара, как лечащий врач слился с нервным центром огромной медузы.

    -  Жить будет, - сообщил врач. - Не знаю, каким чудом до сих пор не помер, но теперь жить будет.

    После этих слов Алим отрубился. Выпал в осадок, как сказал бы Ольян. Он ещё смутно помнил, что помог отбуксировать Иранью в хом, как Ригла уговаривала целительницу скушать рыбку...

    Бремя славы легло на натруженные спины экстремальщиков. Прижало к грунту, как назвал это Ольян. Их узнавали, приветствовали, расспрашивали, где бы туристы ни появились. А узнать было несложно. Поджарые, ни грамма жира, энергичные, мускулистые, покрытые шрамами. Рук-ки так бугрились мышцами, что локти выпирали из обтекателей. Слухи распространялись со сверхзвуковой скоростью. Их приглашали на концерты, их просили выступить с докладом или художественным рассказом. Алим знал, что им с Корпеном, как руководителям группы, придётся отчитываться перед комитетом по экстремальному туризму. Но из Бирюзы пришёл вызов на всю группу. И не от комитета, а самого Совета! Экстремальщики были поражены и даже слегка напуганы такой честью. Два дня отдыхали, отъедались на турбазе, выступали с рассказами в переполненных амфитеатрах, а на третий построились в колонну по четыре и с песней двинулись к остановке рейсового шалота. Руководителем единогласно избрали Алима. Теперь он с тревогой оглядывался на Иранью. Целительница чувствовала себя бодрее, но всё ещё была слаба. Алим пытался убедить её задержаться на турбазе, набраться сил, но бесполезно.

    -  Со всеми! - решительно произнесла Иранья. - В походе не сдохла, чего теперь бояться?

    На остановке их приветствовали радостными улыбками, восхищёнными взглядами и шушуканьем. Приятно быть знаменитым.

    -  Садимся на Лоп-Лопуса по четыре в ряд! - звучно скомандовал Алим. Экстремальщики чётко и красиво выполнили команду.

    -  Лоп-Лопуса знает, - пронёсся по толпе провожающих удивлённый шепоток.

    Но вскоре выяснилось, что шалот переполнен. Кто-то присосался чуть ли не на лопасть хвоста. Два десятка пассажиров места так и не нашли.

    -  Неудобно как-то, - шепнула Ригла. Алим оглянулся на группу. Многие неуверенно ёрзали. Ворвались на остановку, без очереди заняли лучшие места... Нехорошо получилось.

    -  Экстремальщики! Кто за то, чтоб пройти пару переходов своим ходом? Покажем, на что способен настоящий турист! - выкрикнул Алим. - Иранья, ни с места! - добавил вполголоса.

    Группа с шутками и подначками поднялась над шалотом. Ефаль и Амбузия запели весёлую песенку, Неток заявил, что петь надо хором. Его поддержали. Шалот неторопливо поднялся над остановкой и лёг на курс. В Бирюзу отправились с песней. Туристы сначала шли под самой поверхностью, купаясь в солнечных лучах. Но подустав, опустились к шалоту и, экономя силы, двигались в вихревой зоне, словно рыбки-лоцманы.

    Шли своим ходом всего полдня. Потом часть пассажиров сошла. Экстремальщики заняли освободившиеся места, и Лоп-Лопус прибавил ходу.

    Только в Бирюзе Алим понял, какой резонанс вызвало возвращение их группы.