— Июнь на дворе, что ты! — удивился он. Но окно закрыл, легко стукнув пластмассовыми створками. Она смотрела на него, не отрываясь. Мускулистое, подтянутое тело, попав в полосу лунного света, странно, фантастически блестело, словно посеребренное. По-кошачьи мягко, он прыгнул в постель, набросив на ноги одеяло.

— Даже и тумана нет, что же ты замерзла? Дюймовочка! — мягкая насмешка звучала в его голосе. Горячие губы ткнулись в ее плечо, и почти тотчас Алексей отпрянул:

— Да у тебя озноб! Ты вся трясешься. Олька, где простудилась, признавайся?! Пока я на работе, ты на подоконнике сидишь часами, наверное? Тебя просквозило там. Сколько раз я просил! Ты о себе не думаешь, так думай о ребенке хотя бы!

— Я думаю, Леша, — Ольга улыбнулась. Куда то вглубь себя самой. — Я сегодня была у врача. Там этот монитор такой странный, она в него посмотрела и сказала, что это девочка, и она сосет палец, представляешь?!

— Ух, ты, здорово! Ты тоже видела это? — Алексей возился с одеялом Ольги, укрывая ее.

— Нет, Лешечка. — Ольга разочарованно вздохнула, — Я же такая неуклюжая, пока повернулась, култышкой своей за что-то зацепилась, экран уже выключили. Там очередь была, другие ждали. Мне хотелось посмотреть, очень, но. Докторша такая странная, на меня смотрела, головой качала. «Храбрая ты, — говорит, — девочка, молодец. Не грусти, скоро ты ее увидишь всю: и волосики и ручки, и ножки, по-настоящему. Всего то три месяца осталось дожидаться»! Но это все равно долго.

— Ничего. Куда нам спешить? Дождемся. Возьми градусник, непоседа! Стой, я сам… Вот так. Прижми руку.

— Холодный. Зачем, Леша? Нет у меня температуры, я знаю. Я спать хочу.

— Сейчас уснешь, только три минутки посиди тихо.

— А есть такие градусники, их ртом держат. Так удобнее. Я видела. И забавно. Изо рта торчит палочка, будто больной собрался пить коктейль.

— Хороший коктейль, 37 и 8. — Лешка хмурил брови, уставившись на серебристую шкалу под стеклом. Сейчас я тебе чаю с медом принесу.

— Леш, не надо! — просительно протянула Ольга. — Не люблю я мед, ты ведь знаешь! Да и сон уйдет из глаз. Я так трудно засыпаю. Это после поезда стало так… Но он мне не снится, правда! — Ольга нагнула голову к коленям, но почти тотчас вздернула подбородок вверх. Волосы рассыпались по плечам. Глаза ее полны были слез. — Как все нелепо! Я хотела бежать, а босоножки, они застряли в рельсе. Каблук сломался. Тогда стоял такой же июнь как сейчас. Единственное, что я смогла сделать — сесть на эти рельсы и закрыть лицо руками. Меня затянуло, куда то потащило, накрыло, как будто облаком. Я стала задыхаться. Как сегодня, в этом самом сне. — Внезапно Ольгу осенило:

— Леш, а ведь облако, это же мой поезд и есть.

— Может быть, милая! Но это ничего. Все уже прошло. Ты не волнуйся. Не вспоминай, не надо. Главное, ты жива. — Алексей обнял жену, осторожно прижимая ее к себе.

— Да уж, Анны Карениной из меня не вышло! Потом некоторые на курсе у нас еще говорили, что я сама бросилась под поезд. От несчастной любви. Много чего говорили. А я тогда и влюблена то ни в кого не была! Рисовала запоями, и все. Ни на кого не смотрела.

— Почему это? — Алексей пальцами приподнял подборок Ольги вверх, пристально взглянул в глаза. — Ты же красавица, каких мало.