— В некотором смысле да...

— То есть как это понимать?

— Мы вроде расстались.

— Как это грустно! Я тоже рассталась с мужем — он умер. Может, это и менее грустно.

Голос, который я уже начал ненавидеть, произнес:

— Ваш муж не заслуживает того, чтобы вы были ему верны. Оставлять вас на целую ночь ради рулетки...

— Он сегодня не играет, — сказала Кэри. И добавила сдавленным голосом: — Он в Каннах, ужинает с молодой, красивой и умной вдовой.

— Не плачьте.

— Я не плачу, Филипп. Я... я... смеюсь. Если бы он мог меня сейчас видеть...

— Надеюсь, что он бы взбесился от ревности. А вы ревнивы?

— Как это трогательно, — сказала Ласточкино Гнездо. — Не хочешь, а слушаешь. Кажется, что перед тобой приоткрывается целая жизнь...

Все, что происходило, казалось мне чудовищно несправедливым.

— Женщины так легковерны, — сказал я, слегка повышая голос. — Все началось с того, что жена моя стала встречаться с молодым человеком, потому что у него был голодный вид. Может, он и был голодный. Он водил ее в дорогие рестораны вроде этого и позволял за себя платить. Вы знаете, сколько здесь берут за лангуст «термидор»? Так дорого, что не смеют даже проставить цену в карточке. Простенькое, дешевое студенческое кафе!

— Не понимаю, полковник... Вас что-нибудь расстроило?

— А вино? Как по-вашему, я должен был разрешить ему пить вино за мой счет?

— Да, с вами обошлись непристойно.

Кто-то так стукнул стаканом по столу, что он разбился.

Ненавистный голос произнес:

— Милая, это к счастью. Смотри, я помазал вином у тебя за ушками и на головке... Как ты думаешь, твой муж останется спать в Каннах со своей красивой дамой?

— Он только и умеет что спать.

Я встал и крикнул — больше я вынести не мог:

— Как ты смеешь так говорить!

— Филипп, пойдем, — сказала Кэри. Она положила несколько купюр на стол и вывела его из зала. Спутник ее был так удивлен, что даже не запротестовал.

Ласточкино Гнездо сказала:

— Да, они и правда слишком много себе позволяют. Такие разговоры на публике! Мне так нравится ваше старомодное рыцарство, полковник. Молодежь надо учить.

Она отняла у меня почти час, пока ела лангуст «термидор» и клубничное мороженое. Начала излагать историю своей жизни от самого детства в старом доме священника в Кенте — это было за лангустом — и до маленькой вдовьей пенсии в Челтенхеме — за мороженым. В Монте-Карло она живет в скромном пансионе, потому что туда пускают только «избранных» — думаю, что ее заработок в казино почти покрывает ее расходы.

Наконец я от нее избавился и пошел домой. Я боялся, что не найду там Кэри, но она сидела на кровати и читала один из шикарных разговорников, которые здесь издаются как романы — забавно и пестро. Когда я отворил дверь, она подняла от книжки глаза и сказала:

— Entrez, mon colonel.

— Зачем ты это читаешь?

— T'essaye de faire mon français un peu milieu.

— Зачем?

— Может, мне придется жить во Франции.

— Да? С кем? С голодным студентом?

— Филипп предложил выйти за него замуж.

— После того, во что тебе сегодня обошелся его ужин, ему, конечно, пришлось вести себя как порядочному человеку.

— Я сказала, что для нашего брака есть временное препятствие.