– Но ведь рубашка теплая и сухая… – возразила Ханна. – Позволь мне, Гари, одеть ее на тебя.

Гари рассудил, что в этом нет ничего плохого, а потому выполнил просьбу служанки. Ее руки оказались ловкими и проворными: словно по мановению волшебной палочки, он оказался в застегнутой на все пуговицы сорочке. Одеяло было вынуждено сползти несколько ниже.

Наконец штаны также высохли. Дези перебросила их Ханне, которая решила помочь ему и с этим предметом гардероба.

– Ну, моя помощь здесь уже не требуется, – произнесло одеяло и улетучилось.

Штаны также оказались сухими и теплыми. Гари настоял на том, чтобы справиться с их надеванием самостоятельно. Менция принял свой обычный внешний вид.

– Что здесь происходит? – властным голосом произнесла она. – Каким образом вы, иллюзии, можете быть настолько реальными? За всю свою жизнь я ни разу не встречала подобного парадокса.

– Смотри, мы стоим около самой границы площади, – заметила Дези. – Буря усилила магию, и теперь за пределами нашего убежища она настолько велика, что способна уничтожить любое живое существо. Настолько велика, что иллюзии начинают обретать физическую суть.

Объяснение казалось вполне правдоподобным. Хотя Гари припомнил, как Ханна массировала его спину: пальцы были нежными, но очень сильными и вполне осязаемыми. А затем она уснула в его кровати. И одеяло покрывало ее тело так, будто под ним лежал обычный живой человек. Конечно, Ханна находилась на автопилоте, однако это не мешало ей проявлять все качества обычной женщины. Значит, дело было вовсе не в том, что служанки находились сейчас на самой границе бушующей магии.

Менция беззаботно подошла к служанкам и высунула руки за пределы площади.

– Конечно, там достаточно горячо, – произнесла она. – Однако сила этой магии не идет ни в какое сравнение с той, что мы чувствовали около горгульего фонтана.

– Согласна, – ответила Ханна. – Бедняжке Гайле Гойл приходится испытывать такие нагрузки, которые больше не встретишь ни в одном районе Ксанфа. Вот нам и потребовалась помощь горгулий. Даже из очевидного зла мы ухитряемся извлечь пользу: энергия шторма идет на очистку воды, а площадь остается вне опасности.

Хиатус тем временем смотрел на город.

– Вам не кажется, что он какой‑то странный? – спросил Хиатус.

Присутствующие обернулись. Город в самом деле казался очень странным: все оставшиеся здания были охвачены безумием, буря, сметающая все на своем пути, раскачивала их из стороны в сторону, словно молодые деревья. Цвета домов также претерпевали непрестанные изменения, складывалось впечатление, будто какая‑то невидимая гигантская рука решила пошалить и поиздеваться над ними всласть. Кое‑где сыпался с неба снег, причем всех возможных цветов – зеленый, красный, желтый и шоколадный. Лед покрывал строения, придавая им весьма чудную и неправдоподобную форму. С противоположного края неба начал сыпаться песок… Короче, в городе наступил полный бедлам.

Шторм то и дело пытался прорваться сквозь границы площади, однако попытки никак не могли увенчаться успехом. Складывалось впечатление, будто над ними образовался огромный купол, о поверхность которого разбивалась вся ярость и неуемная мощь бури. Он скрывал под собой площадь, людей, водоем и даже небольшой островок с фонтаном. Внезапно бушующий ветер превратился в огромную воронку, особенно узкую у основания. Кончик воронки находился как раз над тем островком, где сидела Гайла Гойл. Внутри творился такой беспредел, что Гари даже страшно было вообразить себя внутри подобного безумия.

– Ваше изобретение – настоящее чудо, – многозначительно произнесла Ирис. – Я никогда не предполагала, что подобный город может существовать.