Кузнеца Кар нашел в таком же виде – полуголого, сидящего на краю постели. Заклятие пришло с первым светом, так что люди успели проснуться, но встать уже не захотели. Подняв кузнеца, Кар велел разжигать горн. Отыскал в хозяйстве бедолаги крепкий холщевый мешок и отправился собирать золото.

Найти его не представляло труда. Небольшие, с пол-ладони, аккуратные слитки горели Силой, как маленькие костерки посреди травы. Их ценность в сотни раз превышала стоимость золота, если бы только Кар мог использовать Силу заклятий не по назначению. Увы, золотой слиток – не чаша с кровью. Он служит лишь целям своего создателя да тех, кто не скупился порцию за порцией вливать в него Силу.

Подобрав четвертый по счету слиток, Кар остановился. Он видел заклятие – внутреннему взору оно представлялось серым туманом, что расползался во все стороны от селения, видел темные пятна скованных сознаний, золотые огоньки слитков. Но лишь сейчас заметил, что где-то в центре селения бьет живой родничок страха. Человеческого страха.

Кар пошел на страх, как шел бы на стон, прислушиваясь и обходя препятствия. Казалось невозможным, что кто-то не поддался заклятию, но страх не стихал. Теперь в нем отчетливо проступала ненависть, ненависть оформленная, знающая своего врага. Тот, кто боялся, понимал, что такое Сила.

Больше десяти лет Кар не переступал порога храма и не думал, что переступит – до тех пор, пока древний Храм в центре столицы не станет опять святилищем Силы. Но страх исходил оттуда, из-за увенчанных башенками деревянных стен. Кар вошел, мимолетно усмехнувшись: гром небесный не обрушился на голову нечестивого колдуна.

Дневной свет преломлялся в витражах узких стрельчатых окон. На выбеленном полу лежали красные, синие, зеленые полосы. По углам небольшого алтаря мягко светили свечи, их огоньки оживляли детали стенной росписи – та казалась совсем свежей. Перед алтарем на коленях стоял жрец.

Он слышал шаги и видел вошедшего Кара, но даже не поднял головы. Ненависть и страх сгустились так, что воздух утратил прозрачность. Склоненные колени, опущенная голова – поза жреца выражала готовность умереть, молясь, но Кар знал, что под складками алой сутаны дрожащая рука стискивает рукоять кинжала. И чувствовал, о чем молится жрец: умереть, успев нанести смертельный удар колдуну.

– Я пришел с миром, – сказал Кар. – Не бойся меня. Как ты смог устоять?

Жрец наконец поднял голову. Вместе с отчаянием в нем росла решимость. Приблизься Кар еще немного, и жрец бросился бы на него.

– Выслушай меня, – Кар остановился, не дойдя трех шагов до алтаря. – Заклятие, сковавшее твоих соседей, будет усиливаться. Я намерен помешать ему распространиться за пределы селения. Чем сидеть здесь, лучше помоги. Ты слышишь меня, жрец?

Тот молчал, как будто заклятие все-таки одержало верх, только взгляд обжигал ненавистью.

– Хорошо. Не стану тебя принуждать.