– Попытаюсь остановить их. Но вам не следует ждать моего успеха.

– Я буду молиться за тебя.

– Молись, – согласился Кар, вставая. – Почему нет? Ни один жрец еще не молился за колдуна.

– Ты напрасно смеешься, принц.

– Я не смеюсь. Прощай, жрец. Торопись. И еще одно: продолжай бояться. Под действием заклятия страх исчезает. Если не боишься – ты в опасности.

– Я боюсь, принц. Прощай. Да пребудет с тобою Бог.

– Да пребудет со мною Бог, – прошептал Кар, когда золотистый Ветер нырнул в облака. – Что ж, посмотрим.

«Ты победишь?» – спросил грифон на последнем привале.

Кар долго молчал, слушая ветер. Его резкие порывы ощущались даже здесь, в природном укрытии, с трех сторон заслоненном скалами. Протяжный вой то смолкал, то рождался снова, рыча и срываясь на визг.

«Не знаю, – сказал наконец Кар. – Не знаю, как возможно его победить. Он – Сильнейший. А я – всего лишь ученик. Я даже Испытание пропустил из-за Тагрии».

«Тогда зачем мы летим?»

«Ветер… – Кар не нашел слов. Подобрал обкатанный временем камень. Бросил вниз, через край уступа. Прислушался, но услышал только завывание ветра. Вздохнул и начал продолжил: – Понимаешь… Я сам только понял. Империя – это не страна, не земля. Это люди. Мой отец убивает их. Они не могут ему противостоять, совсем. Я – могу, хоть немного. Шансов нет, но я должен попытаться. Ради Эриана, ради Тагрии, ради моей матери. Ради того деревенского жреца – я даже не спросил его имени. Я должен, Ветер, понимаешь? Больше некому».

«Чем ты поможешь им, если умрешь?»

«Не знаю, – новый камень полетел вниз, и снова Кар не услышал стука падения. – Но я не могу иначе. Просто… Не могу».

«Ты знаешь, что умрешь. Я чувствую, что знаешь, – грифон плакал, беззвучно и оттого страшно. – Я не хочу нести тебя туда».

«Тогда я пойду сам. Дойду, если не замерзну и не свалюсь в ущелье. Я не принуждаю тебя, Ветер».

«Если ты умрешь, я тоже умру».

«Я не хочу этого».

«Тогда вернись».

«Не могу. Есть вещи хуже смерти. Неужели ты этого не знаешь?»

Грифон молчал. Он лежал неподвижно, в полутьме похожий на изваяние, только хвост, будто живущий собственной жизнью, хлестал по бокам. Когда Кар перестал ждать ответа, Ветер наконец отозвался:

«Знаю».

«Тогда не отговаривай меня, мой друг. И прости, если можешь».

Серое, словно выцветшее утро занималось над мятым одеялом гор. Утро последнего дня пути. Кар приник головой к теплому плечу зверя, напрасно пытаясь нежностью заглушить его боль. Внизу, вверху, повсюду, множеством голосов рыдал ветер – как будто вступался за грифона, что носил его имя. Пальцы Кара зарылись в мягкие золотые волны.

«Прости меня, Ветер. Прости».

Ветра, свирепствовавшие в горах, облетали стороной Долину магов. Над ней клубился туман. Не тот, что встает поутру над влажной землей, обманывая голоса, сбивая с толку коня и путника. Молочная дымка, здесь и там расцвеченная красными, бордовыми, фиолетовыми всплесками – признак множества творимых заклятий.