– Может, мы начнем с другого конца? – предложил я. – Это подлинные документы?

– Судя по всему, да.

– Это не ответ.

– Да, они подлинные! – гаркнул Тюрин. – Но тем хуже для вас!

– Заткнись! – приказал Мамаев. – Откроешь рот, когда тебя спросят! А сейчас заткнись! Понял? Заткнись!

– Ах, как это недемократично! – укорил Артист. – Дайте человеку высказаться.

– Какому человеку? – с бешенством бросил Мамаев. – Этому человеку? Этот человек уже высказался!

Я не понял, чем вызван такой сильный взрыв эмоций. Артист тоже не понял. Мы невольно оказались в положении зрителей, которые включили телевизор на середине спектакля, и лишь по реакции действующих лиц догадываются, что в предыдущем эпизоде что‑то такое произошло. Но никакого желания вникать в отношения Мамаева и его начальника службы безопасности у меня не было. Поэтому я сказал:

– Тогда мы слушаем вас.

– Я покупаю документы.

– Ничего ты не покупаешь! – заорал Тюрин и повернулся ко мне. – Ты что делаешь? Ты знаешь, на что идешь? Ты идешь под статью! Это документы строгого учета, они должны храниться в архиве Военной коллегии Верховного суда СССР! Похищение официальных документов, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, – это статья! Статья триста двадцать пятая Уголовного кодекса! Ясно? Раньше за это давали до пяти лет!

– А сейчас? – полюбопытствовал Артист.

– Штраф до пятисот минимальных зарплат.

– Ух, как страшно! Это же целых полторы тысячи баксов! Жуть!

– Или до года лишения свободы! – зловеще добавил Тюрин.

– Пастух, мужайся! – подбодрил меня Артист. – Мы тебя не оставим. Будем носить передачи. А если станет невмоготу, пришлем напильник в палке сервелата Черкизовского мясокомбината. Напильником перепилишь решетку, а сервелатом будешь глушить охрану.

– Могу я попросить всех помолчать? – вежливо поинтересовался Мамаев.

– Да! – поддержал его Тюрин. – Цирк, понимаешь, устроили!

– Я покупаю документы, – повторил Мамаев. – Деньги будут переведены немедленно. Куда?

Он извлек мобильник и приготовился набрать номер.

– Не спешите, – остановил его я. – С помощью этих документов вы намерены объявить Калмыкова во всероссийский розыск. Я правильно понимаю?

– Вас это не касается! Вы продавец. Я покупатель. У меня деньги, у вас товар. Что я с ним сделаю, это решать мне!

– Вы намерены засадить Калмыкова в тюрьму на всю оставшуюся жизнь и таким образом снять проблему. Я хочу убедить вас, что это не лучший выход.

– Вот именно! – одобрил Тюрин. – Совсем не лучший, Петрович! Говно это, а не выход!

– Заткнись! – рявнул Мамаев. – Почему же, господин Пастухов, не лучший?

– Он негуманный.

– Негуманный. Понятно. И все?

– Вам этого мало?

– Ну почему? Это очень сильный аргумент. Но не в деловом разговоре.

– Эти документы не принесут вам никакой пользы. Это вообще не выход. Это тупик.

– В чем же выход?

– Разрулите ситуацию миром. Договоритесь.

– С кем?

– Вы знаете, с кем.

– А я тебе о чем говорил? – энергично вмешался в наш диалог Тюрин. – О чем я тебе твердил? Договорись, Петрович! Пастухов дал тебе хороший совет!

Мамаев внимательно посмотрел на меня.