|
Несколько минут он прохаживался по комнате вдоль и поперек; серая и неуютная, какая-то унылая, она только усилила его дурное настроение. Мимоходом он слегка колотил кончиком трости по оборванным волосяным сиденьям. Они издавали резкий звук, точно каменные. Наконец доктор устал ходить и остановился у камина, на котором вместо часов стояла большая, отвратительно размалеванная статуя святого Иосифа. -- Ну, мне, кажется, еще повезло! -- сказал он, заслышав стук отворяемой двери. И, двинувшись навстречу аббату, заговорил: -- Знаешь ли, ты заставил меня выстоять целую половину службы? Давно уже со мной не случалось ничего подобного... Но мне во что бы то ни стало необходимо было видеть тебя сегодня! Я хотел с тобой поговорить... Он не кончил и с каким-то изумлением стал разглядывать племянника. Наступило молчание. -- Ты, кажется, хорошо себя чувствуешь? Совсем здоров?-- Вновь заговорил доктор изменившимся голосом. -- Да, я чувствую себя гораздо лучше,-- улыбаясь, ответил аббат.-- Я ждал вас только в четверг. Ведь воскресенье не ваш день... Вам что-нибудь нужно сообщить мне? Но дядюшка Паскаль медлил с ответом. Он продолжал оглядывать священника со всех сторон. Тот был еще весь полон влажной теплоты храма. Волосы его распространяли аромат ладана. В глубине глаз сияла радость святого креста. При виде такого ликующего и торжественного спокойствия племянника доктор Паскаль покачал головой. -- Я прямо из Параду,--резко заговорил он.--Жанберна приходил за мной нынче ночью... Я видел Альбину. Ее состояние тревожит меня. С ней надо обходиться крайне осторожно. Говоря это, он продолжал пристально глядеть на священника. Но тот и глазом не моргнул. -- Вспомни, как она ухаживала за тобой,-- продолжал доктор сурово.-- Не будь ее, мой милый, ты бы, пожалуй, сейчас находился в больнице Тюлет, в каком-нибудь изоляторе да еще в смирительной рубашке... И вот я обещал, что ты придешь повидаться с ней. Я отвезу тебя. Вы проститесь: ведь она хочет уехать. -- Я могу лишь помолиться за ту особу, о которой вы говорите,-- кротко ответил аббат Муре. И так как доктор, рассердившись, ударил тростью по дивану, он пояснил просто, но твердо: -- Я священник, и у меня ничего, кроме молитвы, нет. -- Да, да, ты прав! -- вскричал доктор Паскаль и, как подкошенный, упал в кресло.--А я, я просто старый дурак! Да, я плакал, как ребенок, когда ехал сюда, плакал один в своем кабриолете... Вот что значит все время жить среди книг! Опыты ставишь замечательные, а выходит, что ведешь себя, как бесчестный человек... Мог ли я подозревать, что все обернется так дурно? Он поднялся и в отчаянии вновь зашагал по комнате. |
