|
.. Мог ли я подозревать, что все обернется так дурно? Он поднялся и в отчаянии вновь зашагал по комнате. -- Да, да, я должен был заранее предвидеть: ведь все это так логично. А из-за тебя это вышло чудовищно! Ты не такой человек, как другие... Но послушай, клянусь тебе, ты просто погибал. Только та атмосфера, которой она тебя окружила, только она одна и могла спасти тебя от безумия. Да ты ведь отлично понимаешь меня, мне незачем разъяснять, как тебе было худо. Я вылечил тебя. Это был один из самых чудесных случаев в моей практике. И все-таки я не горжусь им, о нет! Ибо теперь бедная девушка умирает из-за этого! Аббат Муре стоял спокойно. Он был лучезарен, как мученик; ничто земное не могло отныне его сокрушить. -- Господь бог будет милосерд к ней,-- произнес он. -- Господь бог! -- глухо пробормотал доктор.-- Лучше бы ему не путаться в наши дела! Тогда можно было бы все поправить. И заговорил гораздо громче: -- Все-то я рассчитал. Вот что всего обиднее! О, какой я глупец! Ты, думал я, будешь поправляться там целый месяц. Тень деревьев, свежее дыхание этой девочки, эта юность -- все вместе поставит тебя постепенно на ноги. С другой стороны, девочка перестанет дичиться, ты ее очеловечишь, мы вместе сделаем из нее барышню и выдадим за кого-нибудь замуж. Вот как все превосходно выходило!.. Но мог ли я предположить, что этот старый философ Жанберна не будет ни на шаг отходить от своего салата? Правда, я и сам не вылезал из своей лаборатории. Я как раз ставил тогда большие опыты... Да, в этом моя вина! Да, я оказался бесчестным человеком! Он задыхался и хотел уйти. Принялся искать шляпу, между тем как она была у него на голове. -- Прощай,-- бормотал он,-- я уезжаю... Ну, так как же? Ты отказываешься ехать со мной? Послушай, сделай это для меня. Ты видишь, как я страдаю. Клянусь тебе, она потом уедет... Это решено... Ну, садись же в кабриолет! Через час ты вернешься... Поедем, прошу тебя! Священник сделал широкий жест, один из тех жестов, которые, как заметил доктор, он применял при богослужении. -- Нет,-- заявил он,-- не могу. И, провожая дядю, прибавил: -- Передайте ей, пусть станет на колени и молит господа бога... Он услышит ее, как услыхал меня, он поможет ей, как помог мне. Другого спасения нет. Доктор посмотрел ему в лицо и яростно пожал плечами. -- Прощай! -- повторил он.-- Ты теперь здоров. Я тебе больше не нужен. Он уже отвязывал лошадь, когда Дезире, только что услышавшая его голос, бегом примчалась к нему. Она обожала дядю. Раньше он, бывало, по целым часам, не уставая, слушал ее ребяческую болтовню. Да и теперь еще доктор баловал Дезире, интересовался ее скотным двором, с удовольствием проводил послеобеденное время с нею, посреди ее кур и уток, улыбаясь ей своими проницательными глазами ученого. |
