|
Брат Арканжиа, оставшись наедине со священником, спросил его неприязненным тоном: -- Это по случаю месяца девы Марии? -- Да,-- отвечал аббат Муре.-- Местные девушки были в эти дни заняты полевыми работами; они не могли, по обычаю, украсить алтарь пресвятой девы. И я отложил обряд на сегодняшний вечер. -- Хорош обычай! -- пробормотал черноризец.-- Как увижу, что они кладут ветви, всякий раз мне хочется толкнуть их самих на землю, чтобы они, по крайней мере, покаялись в своих мерзостях прежде, чем коснутся престола... Просто позор -- допускать, чтобы женщины подметали своими юбками плиты возле святых мощей. Аббат сделал примирительный жест. Он, мол, недавно в Арто и должен подчиняться местным обычаям. -- Не пора ли начинать, господин кюре? -- крикнула Тэза. Но брат Арканжиа задержал аббата еще на минуту. -- Я ухожу,-- заявил он.-- Религия не девица, чтобы наряжать ее в цветы и кружева! И он немедленно зашагал к дверям. Потом вновь остановился и поднял свой волосатый палец. -- Остерегайтесь такого поклонения святой деве! -- прибавил он. XIII Аббат Муре застал в церкви около десяти рослых девиц с оливковыми и лавровыми ветвями и охапками розмарина в руках. Садовые цветы почти не росли на каменистой почве Арто, и поэтому возник обычай украшать алтарь святой девы медленно вянущей зеленью, чье цветение продолжалось весь май. Тэза прибавляла к зелени еще несколько букетов пол зучего левкоя, которые она держала в воде, в старых графинах. -- Позвольте уж мне распорядиться, господин кюре,-- попросила она.-- Вы еще не привыкли к этому... Вот, станьте-ка тут, перед алтарем. Вы мне потом скажете, нравится ли вам убранство. Священник согласился, и она принялась руководить всей церемонией. Взгромоздясь на скамейку, она покрикивала на подходивших к ней по очереди с охапками зелени девиц. -- Ну, ну, не спешите! Дайте мне время прикрепить ветви. А не то все это свалится на голову господину кюре... Ну, ладно, Бабэ, твоя очередь. Ишь, выпучила глазища! Ух и хорош твой розмарин -- желтый, как чертополох! Видно, все деревенские ослицы на него мочились... Ну, теперь твой черед Рыжая. Ага, вот этот лавр хоть куда! Ты его сорвала на своем поле у Круа-Верт, сразу видать. Девицы опускали ветви на престол и прикладывались к нему. С минуту они стояли, уткнувшись а пелену, передавая зелень Тэзе; и тут же, забывая, с какой напускной набожностью они только что подымались к алтарю, принимались смеяться, толкались коленками, приседали у самого престола, совали нос в дарохранительницу. А святая дева из позолоченного гипса наклоняла над ними свое раскрашенное лицо и улыбалась розовыми губами нагому младенцу Иисусу, которого она держала на левой руке. -- Так, так, Лиза! -- кричала Тэза.-- Садись уж прямо на престол, благо он под боком! Да опусти же юбки! Разве прилично показывать так свои ноги!. |
