– И зачем ты так грубо врешь? – спросил он.

– К сожалению, я говорю сущую правду. А зачем ты так отвратительно ведешь себя и дерешься?

– Я намеревался убить тебя и полностью завладеть твоими воспоминаниями

– вот тогда уж ты бы понял, почему сделать это мне было необходимо.

– Ты эту идею в рассказе Кафки «В исправительной колонии» почерпнул?

– Вот именно. Я был уверен, что ты это оценишь, Альф!

– Нет, тут ты ошибся.

– И будешь отважно защищаться, проявив замечательные бойцовские качества! Представляешь – «божественный» против Охотника! Мы ведь оба с тобой из лучших, сам знаешь. А разве тебе не интересно, кто из нас самый лучший?

– Не особенно. А как тебе такой исход поединка: я уступаю, ты побеждаешь, и потом мы мирно беседуем?

Он снова злобно сплюнул и бросился на меня. У него действительно было одно существенное преимущество, только он об этом не знал. Он мог вести себя как угодно и использовать любые приемы, потому что хотел убить меня. Я же этого не мог – потому что хотел непременно оставить его в живых.

Мы развлекались различными бросками, точно в баскетбол играли, и я понимал, что это может продолжаться довольно долго. Интересно, думал я, кому все‑таки достанется больше? Потом решил, что это, в общем‑то, значения не имеет.

Я весьма удачно успел присесть, когда он попытался врезать мне кулаком, и мой первый настоящий удар пришелся ему точно в подмышку.

– «Удар, отчетливый удар» note 35note 36, – провозгласил он.

И, повернувшись вокруг собственной оси, ударил меня своим острым локтем прямо в бок. Я попытался сперва стукнуть его по шее, потом в висок, в нос, в челюсть, под ухо – пять раз я пытался нанести ему молниеносные, практически незаметные для глаза удары, но ему удалось избежать их всех, и он, вытянув вперед руки, бросился на меня. Я дал ему возможность обхватить меня за талию и, отступая сквозь висящие в воздухе вереницы развеселившихся лилипутов, что было силы ударил ему по вискам обоими локтями одновременно. Удар был так силен и страшен, что любой другой на месте Адама тут же отдал бы концы. Ударив его, я перекувырнулся назад и откатился в сторону. А он упал!

Я быстро вскочил и повернулся, готовый защищаться, ускользать, парировать удары, но Адам, хотя и несколько замешкавшийся после удара, быстро пришел в себя и усмехнулся, качая головой.

– Ты дерешься куда лучше, чем я ожидал, тренируясь перед схваткой с идеальным Охотником, – заметил он.

– А как же! Очень на это надеюсь! – откликнулся я, старательно уходя от ударов или слегка отбивая их – скорее просто для поддержания боя. – Мы же собрали целую кучу борцовских качеств Охотников, торгуя вместе, но было бы весьма печально, если бы они действительно соответствовали моим личным качествам и умениям.

Я сделал ложное движение, словно намереваясь схватить его за лодыжку. Он резко отскочил, но я уже перехватил инициативу и стал быстро наносить удары куда попало. Он присел, закрылся, попытался парировать, но ему, в общем‑то, ничего особенно не грозило. Я наносил эти удары, просто чтобы подразнить его. Я окончательно решил договориться с ним как‑нибудь иначе.

Нанеся ему сокрушительный удар справа прямо по ребрам, я тут же почувствовал, что и мои ребра затрещали от точно такого же удара. Я даже позволил ему несколько отогнать меня назад, а потом ловко врезал ему каблуком по правой ляжке.

– Уй, как больно, Альф! Правда, очень больно, – прошипел Адам, прислоняясь к стене, и несколько секунд массировал ушибленное бедро, перенеся ‑всю тяжесть тела на левую ногу.