Они все там, в Дыре. И пребывают в том же отношении к сингулярности, как и в те времена, когда он собрал их и взял с собой. Это всего лишь проблема двутелости…
– Так он и в самом деле намерен их вернуть?
– Разумеется! Он просто взял их на время. Он слишком щепетилен, чтобы ради собственной прихоти вмешиваться в миропорядок.
– Значит, «взял их на время»? То есть – на добрые три тысячелетия?
– Или на одно лишь мгновение – это как посмотреть.
– Чего‑то мне все‑таки не хватает… чего‑то не хватает… – пробормотал я. – Типа – а ПОЧЕМУ он так хотел позаимствовать сингулярность у обитателей Рая? Зачем открыл эту лавку и так ужасно долго возился с ней – в течение всего периода развития западной цивилизации!
– О, так ведь он и с обитателями Восточного полушария тоже дело имел! Ты же должен помнить…
– Ну хорошо! Допустим! Но почему? Почему?
– Он собирал модели всех форм поведения, а также немало иной информации…
– И что?
– Он хочет, чтобы сингулярность благополучно сохранилась во время взрыва – согласно теории Стремгрена note 42. Если черная дыра взорвется, любая информация, которую она вобрала в себя, будет для Вселенной утрачена, однако Стремгрен утверждает, что информация эта все же сохраняется
– сконцентрировавшись в роговидной формы остатке черной дыры. Адам планирует вернуть сингулярность в ту точку временной оси, где ее обнаружил, а потом послать ее вперед, навстречу времени Великого Хруста, когда тяжелое радиоактивное облако Хокинга, возникшее на месте последней черной дыры, наконец изорвется и можно будет позаботиться о том, чтобы сингулярность покинула Вселенную до того, как последнюю постигнет полный коллапс.
– Но сингулярность‑то вернуть будет нельзя!
– Нельзя вернуть в эту Вселенную. Но можно направить в следующую, которая возникнет ей на смену. Теоретически вполне возможно, чтобы информация об одной Вселенной перешла в другую Вселенную, параллельную первой, и послужить основанием для развития принципа энтропии.
– Это при условии, что ему удастся протащить всю эту информацию контрабандой через Великий Хруст и Великий Взрыв. Вряд ли он это сможет, Глория! Ведь все материальное непременно будет уничтожено.
– Разумеется. Именно поэтому он так ждал, пока к нему явится кто‑нибудь с идеей создания БАСа, Бесконечно Адаптабельного Существа, и именно поэтому он всей душой приветствовал создание Иддроида и отдавал все силы добыванию пресловутых 666‑ти ингредиентов…
– Доминоида, Глория!
– Да, и он хотел, чтобы этот Доминоид стал демиургом в соседней с нами Вселенной и принес туда «рог изобилия» еще в самом начале ее истории.
– Но это же абсурд! Из сингулярности ничего ни при каких условиях никогда не выйдет, чтобы оспаривать теорию информации!
– Он поступает с сингулярностями Хруста и Грохота чрезвычайно хитро. Никогда сам в них не входит. Главное – достигнуть «эффекта Стремгрена» и сохранить информацию. В конечном счете Доминоиду придется, видимо, впитать всю информацию заранее и, собственно, самому стать чем‑то вроде «рога изобилия» для следующей Вселенной. Между прочим, есть неоспоримые свидетельства того, что такое делалось и прежде! На самом деле это вполне возможно и даже станет, по всей вероятности, необходимым для любой Вселенной, где действует принцип энтропии.
Пока мы разговаривали, робот‑медик из аптечки, что‑то напевая, колдовал над Адамом: вправлял ему челюсть, залечивал трещину на ней, латал сломанные ребра.
– Ну что ж, сегодня Buoco Nero действительно закрывается, – сказал я. |