– Не настрочит, – заметил Муха, – если расчетный день поставить в самом конце. А когда получит в последний день свою копейку – пусть строчит хоть из пулемета.

– Артист, понаблюдай ночью за нашими комнатами. Да, в номер к этому Алексею Дудчику надо что‑нибудь поставить. Займись этим, Док, когда пойдешь к нему завтра утром.

* * *

...Утром Док набрал номер Алексея Дудчика и долго ждал, когда он подойдет к телефону. К себе майор, однако, не пригласил, хотя и вполне помнил вчерашних знакомых. Он предложил встретиться через полчаса в баре, чем разрушил план по установке в его комнате «жучка».

Явился он минут через сорок, заказал кофе, сок, неизбежные утренние пятьдесят граммов.

– Вы действительно хотите получить от меня какую‑то конкретную помощь? – спросил Алексей Дудчик не церемонясь.

– Если вы в состоянии ее оказать, то мы готовы ее оплатить, – подтвердил Док. – Нам нужны некоторые коммерческие, а может быть, и политические связи в этом городе. Как мы поняли из вчерашнего разговора, вы обладаете и необходимым кругом знакомств, и знанием языка, без которого мы чувствуем себя скованно.

– Кого вы представляете? – Дудчик опрокинул рюмку и скривился.

– Себя.

– Тогда вам здесь нечего делать. Вас двоих ограбят и убьют, и станет двумя офицерами меньше. Потеря, наверное, и небольшая, но я не собираюсь этому содействовать. Не то воспитание.

– Вы пессимистически настроены с утра.

– Да. А к вечеру – мрачно. Кто вас интересует конкретно?

– К примеру, окружение Гузара: коммерсанты, уважаемые люди родов. Вы ведь знакомы с этими людьми? Нас интересует деловая информация о них и непосредственный контакт. – Док намеренно играл в открытую, его вполне бы устроило, если бы слухи дошли по назначению, чтобы эти люди заинтересовались их группой и как‑то себя проявили.

– Наркотики?

– Ничего подобного незнакомому человеку я не говорил, – открестился Док. – С тем же успехом я мог подать объявление в газету. Скажем проще: нас интересует автомобильный рынок.

– Здесь нет автомобильного рынка. Здесь есть только наркотики и политическая борьба.

Дудчик сразу понял, что мог бы свести этих московских людей с кем‑то из местных.

И вычислили они его быстро и правильно, но именно это и настораживало: сейчас ему совершенно не хотелось рисковать из‑за нескольких сотен долларов, когда перед глазами стояла огромная цифра и – главное – надежда вырваться отсюда, стать свободным.

Но Нейл Янг упорно уходил от всякого контакта.

– А с Возехом вы не согласились бы нас познакомить? – еще раз выстрелил навскидку Пастух.

По тому, как дрогнули и зашевелились пальцы у офицера, Пастухов понял, что он нашел в душе Дудчика живой отзвук. Именно на моторику кистей обращает внимание следователь, она говорит больше, чем мимика.

– Скажу вам честно, – заявил Дудчик своему неизвестному собеседнику, – мне не нравится обстановка в Таджикистане, и я не хотел бы сейчас впутываться ни во что. Ни с какой стороны.

– И ни за какие деньги, – продолжил Док с полувопросительной интонацией.

Майор небрежно хмыкнул, но пальцы продолжали его выдавать.

– "Какие", – он иронически выделил слово «какие», – деньги мне никто не предлагает. Док сообщил свои выводы Пастухову:

– За Дудчиком надо бы присмотреть. Он сторонится нас по какой‑то своей причине.

Может быть, опасается провокации или занят важным делом и не хочет попусту привлекать к себе внимание.