* * *

В молитвенной комнате четыре человека в европейских костюмах совершали благодарственную молитву за то, что Аллах берег гостя в пути, за то, что позволил встретиться братьям по вере и продолжить общее дело.

Наконец Али Амир Захир поднялся с колен и свернул коврик. За ним встали Возех и два других человека, один из которых был лидер исламистской оппозиции Азим Гузар, а второй – его правая партийная рука, которой он руководил Министерством социального обеспечения, – Урсун.

– Передаю привет вам от вашего брата и друга Бен Ладена, – сказал Захир.

Он довольно свободно говорил по‑таджикски, как и на многих других языках в странах, где ему приходилось работать. Впрочем, его родной фарси очень близок к таджикскому.

– Благодарю тебя, Али Амир, – ответил Гузар. – Пусть Аллах пошлет ему здоровье.

Прошу к столу.

Все четверо уселись в соседней комнате на низкий диван. Женщины принялись подавать еду.

– Ты прибыл издалека и с новым именем, – сказал Гузар.

– Так было угодно Аллаху. На войне приходится делать многое, а Бен Ладен объявил священную войну газават неверным.

– Мы слышали об этом и поддерживаем эту войну всем сердцем.

– Ее надо будет поддержать не только сердцем. Я прибыл по делу.

– Понимаю, Али. Или ты предпочитаешь, чтобы в нашем кругу тебя называли прежним именем? Али улыбнулся:

– Оно тоже не было настоящим. Так что зовите меня так, как написано в моих документах. Я слышал, вы добились больших успехов. Возех бывал у нас в лагере, мы следим за обстановкой в Таджикистане.

– Да, мы тесним противников во всех областях, партия исламского возрождения скоро будет главной в этой стране.

– Пора создавать сильные отряды. Бен Ладен окажет помощь в подготовке полевых командиров. Не правда ли, Возех?

Возех, который прошел полугодовую подготовку в Пакистане, охотно закивал:

– Прекрасная учебная база. Мужчина становится там воином.

– Мы думаем об этом, Али Амир, – важно заявил Гузар. – Но отряды – дорогое удовольствие.

– Это не удовольствие, а необходимость. Даже если вы возьмете в конечном результате под контроль регулярную армию, ваши элитные отряды боевиков останутся главной силой в городе.

– Спецназ своего рода, – поддакнул социальный министр.

– Совершенно верно.

– Сейчас мы видим нашу главную задачу в том, чтобы занять ведущие роли в коалиционном правительстве. Лагерь оппозиции до сих пор был расколот на демократов и исламистов. Но все меняется, мы становимся единственной альтернативой, и Рахмонову приходится постоянно считаться с нами.

– Демократы перебегают к нам толпами, – гордо сказал Урсун.

– Особенно после того, как некоторым прострелили их пустые головы, – жестко заметил Возех. – Хватит церемониться.

– Газават – это война, и в сердце воина не должно быть жалости ни к врагу, ни к тому, кто трусливо мешает сражаться, потому что воин газавата сражается за Аллаха, – нравоучительно заметил Али.

После обильного ужина и долгих разговоров вокруг да около, где собеседники на все лады состязались друг перед другом в верности истинной вере и преданности идее священной войны, – после всего, что обязательно предшествует деловому разговору в Средней Азии, Али Амир перешел к тем вопросам, ради которых он и появился в Душанбе.

– Ты все еще водишь караваны по горным тропам, Возех? – спросил он.