– Кажется, я знаю, о ком ты говоришь, – Тагор стал навивать на палец смоляной локон. – Не поставить ли нам на эту ночь особый караул у твоей палатки? Крепких надежных бойцов из моей гвардии, чтобы никто тебе не помешал?

– Благодарю, мой господин, не надо. Пусть лучше твои крепкие и надежные бойцы начнут оказывать внимание моим девушкам.

– Они готовы. Но, говоря откровенно, побаиваются. И эта Харамма…

– Отряд, который стоит рядом с твоими колесничими, не Хараммы.

– Ты предусмотрителен, Блейд, – император окинул его внимательным взглядом. Чего ты добиваешься?

– Чтобы в Меотиде появились настоящие мужчины, владыка.

– Но я могу лишиться всей своей гвардии! – в шутливом ужасе Тагор поднял вверх руки.

– Твоя страна велика, и в ней можно набрать вдесятеро большее войско. Зато конница из Меотиды всегда будет к твоим услугам.

– Ты это обещаешь? – смысл, вложенный в эти слова, был ясным: повелитель Райны благословлял Блейда на царство.

– Я обещаю. Но когда тебе понадобятся всадники, их приведет другой человек.

– Кто?

– Та девушка, что осталась в Сасе Та, с которой я прилетел на деревянной птице.

– Твоя супруга? Ты хочешь, чтобы власть принадлежала ей?

Пора расставить точки над «и», решил Блейд и кивнул.

– Да, ей. И моему сыну, если родится сын. А если будет дочь… – он помолчал. – Я надеюсь, в Райне найдется принц для нее.

Тагор одобрительно кивнул.

– Если дело выйдет, я готов отдать твоей супруге и пять, и десять тысяч своих гвардейцев, юношей из лучших семей империи. Но не только потому, что желаю укрепить союз с Меотидой… и не потому, что коннице ее нет равных по обе стороны Пенного моря… – Он глубоко вздохнул и, упершись подбородком в скрещенные руки, устремил взгляд на мерцающее пламя свечи. – Великие боги установили такой порядок в этом мире, что женщины должны любить мужчин, мужчины – женщин. Из той любви проистекают новые жизни, и все они, великие и ничтожные, благородные и рабские, жизни правителей, воинов, купцов и крестьян, были зачаты в наслаждении. Иное богопротивно! Равнодушие к женщине хуже насилия над ней! Клянусь, если б мужчины Райны походили на меотских, я сам призвал бы северных варваров или волосатых черных дикарей, обитающих за Жаркими Странами, чтобы спасти свой народ! Ибо утрата любовной связи ведет к утрате души…

Он долго распространялся на сию тему, повторяя то, что Блейд объяснял Гралии во время полета над просторами Пенного моря. Он говорил, что лишь бесспорная военная мощь Меотиды да морские пространства удерживали его от попыток сокрушить нечестивого Сата, его заветы и его десницу, мерзкого Дасмона, он клялся, что подарит Гралии и ее потомству всех райнитов, кои завоюют сердца амазонок, он обещал корабли и войска, золото и свою поддержку. Взамен Тагор не требовал ничего, разве лишь, если некоторые девушки пожелают остаться в Райне со своими избранниками.

Усмехаясь про себя, Блейд слушал райнитского владыку. Они встречались третий или четвертый раз, но ему верно удалось разгадать характер и побуждения Тагора, как и он сам, этот сильный и суровый человек обладал ярко выраженным мужским эго, не позволявшим понять, принять или хотя бы примириться с нравами Меотиды. В том и только в этом было все дело, хотя Тагор ссылался на волю своих богов и поносил Сата. То восстало, гневалось и ярилось его мужское начало; и, в отличие от Блейда, чужака, пришельца из цивилизованного мира, Тагор мог проявить его так, как хотел. Все‑таки он был настоящим древним императором и самодержцем.

* * *

Вернувшись к себе, Блейд плотно поужинал и велел подать пару кувшинов густого крепкого вина из Саса.