-  Вот и они так сказали… - прошептал Шешез. - Странно…

    -  Кто? - спросил я. - Что сказали-то?

    -  Детский Учитель нашей семьи… он сказал, что если решать придется Единорогу, то турнир состоится. Словно предвидел…

    -  Ты произнес «они»… Кто еще говорил обо мне?

    Я ждал. И дождался.

    -  Дзюттэ, - нехотя прошуршал ятаган. - Дзюттэ Обломок.

    -  Шут? - удивился Гвениль.

    На этот раз Шешез промолчал.

    Глава 3

    1

    …И трибуны разразились приветственным звоном, когда вокруг злого тонконогого жеребца и маленького Придатка, вставшего на стременах, закружился сошедший с ума смерч семи локтей в поперечнике - и в свистящей воронке мелькали то сталь громадного лезвия с шипом на тупом обухе, то заостренный наконечник обратной стороны древка, то желто-багряные кисти из конского волоса…

    -  Давай, Кван! - не выдержал я. - Давай!..

    И Лунный Кван дал. Храпящий жеребец боком понесся по полю, чудом лавируя между вкопанными деревянными столбами - и рушились мертвые деревья без веток и листьев, белея косыми срезами, щетинясь остриями изломов, взвизгивая, всхлипывая, треща… Смерч замедлился, став трепещущими крыльями невиданной бабочки, еще раз пронеслись по воздуху осенние кисти - и вот уже спокойный и неторопливый Кван-до, Лунный Вихрь, упирается в землю рядом со взмыленным конем, косящим кровяным глазом.

    Не стоило мне, конечно, заводиться, да еще и подбадривать Квана прямо отсюда с поля… Не к клинку. Мне сейчас на другое настраиваться надо. Вон, поле большое, на семи площадках Беседуют, на пяти предметы рубят, дальше Катакама-Яри и Фрамея копейные танцы танцуют - а на каких трибунах больше всего Блистающих собралось?

    На западных.

    А почему?

    А потому, что на третьей западной площадке победитель в последней рубке после всего встретится с Мэйланьским Единорогом - со мной, значит…

    Вот и нечего мне на все поле лязгать, позориться!

    А рубка знатная была!.. Трое сошлись - Гвениль, эспадон мой неуступчивый, их величество Шешез Абу-Салим и так далее (следит он за мной, что ли? И рубит оттого, как никогда…) и гость один заезжий, тоже двуручник, как и Гвен, а имя я в суматохе спросить забыл.

    Видел я похожих, еще в Вэе видел - там их «Но-дачи» звали, «Длинный меч для поля» на старом наречии. Ну и ладно, пусть пока Но-дачи побудет - мне его не титуловать, а так ведь и меч он, и длинный, и для турнирного поля в самый раз… не обидится.

    Куклу, понятное дело, вся троица легко срубила, на полувзмахе - а дальше началось! Кто во что горазд, а уж горазды они на всякое… Шешезу, как всегда, грубое сукно на стальную проволоку в дюжину слоев наматывают, гостю циновку из бамбуковых полос в рулон скатали, а Гвениль столб крайний, что от Лунного Квана остался, попросил листовой бронзой обшить на скорую руку.

    Свистнули они - было три предмета для рубки, стало шесть! Гвениль на Шешеза скосился и свой коронный «волос на воде» заказывает. Рассек, блеснул улыбчиво и ждет. А ятаган по платку кисейному полоснул - да не прорезал до конца! Платок влажный попался, или сам Шешез оплошал, от забот государственных…

    Я и оглянуться не успел - Но-дачи клинком повел из стороны в сторону, медленно так, плавно… Жужжала рядом стрекоза, а теперь лежит на траве два раза по полстрекозы, и обе половинки тихие такие, не жужжат больше!

    Смотрю я на Гвениля и на соперника его: похожи они оба, дальше некуда! Оба двуручные, оба без ножен - таких дылд даже из-за плеча не вытянешь, они ж длиннее перехвата руки! - оба у своих Придатков на плечах развалились, и характер у обоих, небось, один другого мягче да приятнее!

    Только Гвен обоюдоострый и прямой, а гость однолезвийный и слабо-слабо изогнутый, словно не решил до сих пор, каким ему быть.