Я вышел из ножен и, продолжая наблюдать за Беседой, стал повторять некоторые движения Заррахида. Естественно, добавляя кое-что свое.

    Придаток эстока, казалось, врос в землю и пустил корни, подобно вековой сосне - да, это не мой Чэн, способный вертеться в момент Беседы почище братьев Тао, хоть и нелепо сравнивать Блистающих и Придатка - но вытянутое жало Заррахида неизменно нащупывало любую брешь в звенящей обороне двойняшек, отгоняя злившихся братьев Тао на почтительную дистанцию.

    -  Зар-ра! Зар-ра-хид!..

    Я на миг присоединился к скандирующим Блистающим, поддерживая моего дворецкого, затем спрятался в ножны и послал Придатка Чэна дальше.

    -  Единорог пошел, - услышал я чью-то реплику. - Своими любовался…

    -  Ну и что? - незнакомый голос был раздражающе скрипуч.

    -  А то, что вон тот эсток - из Малых его дома. Вот я и говорю…

    -  Ну и что? - снова проскрипел невидимый упрямец.

    Я обернулся в надежде увидеть болтунов и обнаружил за спиной Придатка Чэна - кого бы вы думали?! - Детского Учителя семьи Абу-Салим и Дзюттэ Обломка. Они, как и на Посвящении, делили между собой одного Придатка, удобно устроившись: Учитель - на поясе, шут - за поясом.

    «Хороший пояс, - ни с того, ни с сего подумал я. - Кожа толстая, с тиснением „узлы и веревки“, пряжка с ладонь… на пятерых места хватит».

    -  Прогуливаешься, гроза Кабира? - опустив положенное приветствие, нахально заявил шут. - Ну-ну…

    Голос у него оказался низкий и глубокий, вроде гула ночного ветра в прибрежном тростнике. А я почему-то решил, что он сейчас заскрипит, как тот, невидимый… нет, конечно же, это не они! С чего бы им меня за глаза обсуждать, да еще и препираться?!

    -  Прогуливаюсь, - ответил я. - Кстати, Дзюттэ, все хочу тебя спросить - ты в юности, небось, подлиннее был?

    Раздражение, накопившееся во мне, требовало выхода.

    -  А с чего это ты взял? - удивился шут.

    -  Ну, я так полагаю - сломали тебя когда-то не до конца, вот с тех пор Обломком и прозывают…

    Мне очень захотелось, чтобы Дзюттэ обиделся. Или хотя бы втянул в глупый и грубый разговор Детского Учителя. Даже если я не прав - а я не прав.

    Только он не обиделся. И Учитель промолчал.

    -  Иди «корову» потыкай, - ехидно усмехнулся шут. - Глядишь, ума прибавится… Ты - Единорог, потому что дурак, а я - Обломок, потому что умный, и еще потому, что таким, как ты, рога могу обламывать. До основания. А затем…

    -  А затем я хочу спросить тебя, Высший Дан Гьен…

    Это вмешался Детский Учитель. Глухо и еле слышно. После вежливого обращения он выдержал длинную паузу, заставляя меня напряженно ожидать продолжения, которого я мог бы и не расслышать в турнирном шуме. Ну давай, договаривай, тем более что гомон позади нас малость утих… интересно, кто верх взял - Заррахид или двойняшки?

    -  Ты эспадону Гвенилю доверяешь? - неожиданно закончил Учитель.

    -  Как себе, - не подумав, брякнул я, потом подумал - хорошо подумал! - и твердо повторил:

    -  Как себе.

    -  Нашел, кого спрашивать, Наставник! - вмешался шут Дзюттэ, в непонятном мне возбуждении выпрыгивая из-за пояса и прокручиваясь в руке Придатка ничуть не хуже любого из ножей Тао.