Стоп, Единорог, не дури… Гвениль-то, может, и громче других был, да только твой голос последним получился, последним и решающим! И кто, как не ты сам, минуту назад утверждал, что веришь эспадону, как себе?!

    Верю. Да. И в Тусклых верю. И в то, что бред это все - тоже верю. И в то, что Тусклыми не сразу становятся. И…

    Ох, что-то много всякой-разной веры на одного Единорога!

    И Придатка на улице Сом-Рукха, пополам разрубленного, тоже сам видел. Впервые в жизни такое видел - но понимаю, что в принципе многие из Блистающих на это способны. Вон, тот же Кван или ятаган Шешез… Только я ведь не вчера с наковальни! Кван, конечно, любого Придатка запросто бы развалил - да не так бы это после Кванова лезвия выглядело бы! И после Шешеза не так…

    А я или Заррахид - нам проткнуть проще, хотя мы и рубить можем.

    Двуручник там был, Тусклый или какой еще - но двуручник, по повадке да удару… и он же Шамшера ан-Имра ломал.

    Чтоб тебе гарду сточили, Обломок тупомордый! До чего довел… в друзьях сомневаюсь, думаю невесть о чем, дергаться скоро начну…

    -  Ну ты как - дождя будешь ждать, из чистого-то неба?! - возмутился Кван, вскидываясь поперек конской холки. - Догоняй!

    И я послал Придатка Чэна вслед за удаляющимся конем.

    Бегом.

    Чтоб дурные мысли из себя выветрить.

    4

    …Шум трибун отдалился, расплылись туманом силуэты тех, кто толпился у самой площадки - и мы остались один на один.

    Я и Но-дачи.

    Финальные Беседы турниров - не место для досужих размышлений или самокопания. Не место и не время. В эти недолгие мгновения собственное бытие переживается особенно остро, и впору рассечь мир гордым выкриком: «Я есть!» Воистину правы были древние, говоря, что в такие моменты «один меч сам стоит спокойно против неба!..»

    Против неба, в котором так же одиноко вспыхнул луч Но-дачи, пресекая все лишние нити раздумий, еще тянувшиеся во мне.

    Нет, это был уже не тот вежливо-самоуверенный Блистающий, которого совсем недавно подводил ко мне Гвениль. Теперь он был внимателен и осторожен, теперь его Придаток был босиком и крепко держал рукоять обеими руками, вознося огромный клинок Но-дачи над головой, словно собираясь пронзить облако.

    Там он и замер, этот двуручник, который нравился мне все больше и больше, замер странным шпилем над недвижным храмом его Придатка.

    В Кабире такие вступления к Беседам были редкостью - но я-то вырос не в Кабире! И поэтому прекрасно знал, что неподвижность Но-дачи была своего рода вызовом, который можно было принимать или не принимать.

    Я принял.

    Держась на расстоянии, делавшем невозможным удар без предварительного подшагивания, я выскользнул из ножен и медленно провел правую руку Придатка Чэна по дуге вниз, назад и вверх, указав острием на лицо Придатка Но-дачи. Затем я внутренне напрягся - и Придаток Чэн выставил вперед пустую левую руку, одновременно поднимая левую ногу так, чтобы колено очутилось почти у подбородка.

    И напротив каменного храма с остроконечным куполом застыло изваяние танцующей птицы Фэн с расправленными крыльями, правое из которых было вдвое длиннее левого и сверкало на солнце.

    Долгое стояние на одной ноге гораздо сложнее и утомительнее, чем на двух - как стоял Придаток Но-дачи - но я не допускал даже тени сомнения в исходе.