Нет, это был не сон, и с улицы доносился яростный звон оружия - не так, не так оно должно звенеть! - и крик.

    Женский крик.

    Чин!.. они добрались до нее!

    Кажется, я закричал - нет, я завизжал так, что перекрыл шум и звон оружия.

    -  Коблан! Кто-нибудь! На помощь! Выпустите меня, подонки! Там… там убивают Чин! Коблан! Да где же вы все!..

    И никто мне не ответил.

    Я бросился к двери - и неожиданно она распахнулась, ударив меня, и на пороге возник Друдл с идиотской улыбкой до ушей.

    13

    Проклятый шут ухмылялся в дверях, загораживая мне путь наружу - туда, где в темноте ночного Кабира захлебывалась криком Чин Черный Лебедь!

    В одно мгновение вся моя ненависть, вся боль последнего времени, вся тщета бесплодных попыток обрести утраченную цельность - все то, что до краев переполняло Чэна Анкора Безрукого, выгорело без остатка, как примеси в чистой стали новорожденного клинка, неотвратимо устремившегося к цели.

    И цель эта была - шут Друдл Муздрый!

    Я кинулся на Друдла, стремясь врезаться в него всем телом и выбить в коридор, как пробку из бутылки, но странным образом промахнулся и больно ударился плечом о косяк. Дверь захлопнулась, лязгнул внутренний засов, и шут радостно заплясал вокруг меня, хлопая в ладоши.

    Полы его шутовского халата уже были предусмотрительно заправлены за кушак, откуда выглядывали рукояти тупого граненого кинжала-дзюттэ и ятагана для подростков.

    -  Как у Чэна-дурака заболят сейчас бока! - завопил он, возбужденно скалясь. - Заболят сейчас бока от чужого кулака!..

    Здоровой левой рукой я попытался дотянуться до засова, но Друдл подпрыгнул, как-то по-крабьи выбрасывая ногу, и острая боль пронзила мой локоть. Вслепую, наугад я отмахнулся правой - и железная перчатка ударила в стену над головой присевшего Друдла, выбивая куски штукатурки. Твердый и костлявый кулак шута чувствительно ткнулся мне под ребра, я попятился, неловко подворачивая ногу, падая на пол…

    И увидел над собой холодный блеск маленького ятагана в руке шута Друдла.

    Ах, напрасно он обнажил клинок, этот мудрый и проницательный шут, этот расчетливый боец, предусмотревший все или почти все!.. напрасно, напрасно, потому что тело мое само вспомнило прежние навыки, потому что оно ничего не забывало, мое послушное тело, и пальцы левой руки машинально сомкнулись в кольцо, поднося к губам невидимую чашу с горьким и хмельным вином Беседы!

    …Пол, твердый, как утоптанная множеством ног турнирная площадка, моя последняя площадка, и - блеск чужого клинка надо мной… Значит, я опять достоин удара меча?! Удара без снисхождения и жалости?!

    Значит, у меня опять есть имя?!

    Через секунду ятаган Друдла рубил смеющийся воздух, который звался Чэном Анкором.

    О, он был умелым со-Беседником, он был очень умелым со-Беседником, мой злой гений, мой шут Друдл, и ятаган его был оригинален и остроумен, задавая неожиданные вопросы и требуя мгновенных ответов - только все это не имело сейчас никакого значения.

    Абсолютно никакого.

    -  Чэн! - послышалось за окном, или не за окном, но посторонние звуки обтекали меня, не затрагивая сути, не отвлекая, а я все купался в брызгах стального водопада… Хмель ударил мне в голову, наследственный хмель Анкоров Вэйских, и спокойная уверенность заполнила меня до краев, как живая рука заполняет собой латную перчатку, согревая своим теплом мертвый металл.