|
Возникает следующий вопрос: почему его имя не упомянуто местным художником Ламбертом Гландорфом на картине-эпитафии? Для того, чтобы найти ответ, мне пришлось обратиться к книге захоронений кладбища церкви Святого Олафа, где, как гласит предание, все одиннадцать павших воинов братства нашли свой последний приют. Однако выяснилось, что земле преданы тела только десяти человек, они и указаны на картине-эпитафии, а тело одиннадцатого — Герта Витте — хоть и находится в склепе, однако на основании статьи XVII «Устава братства Черноголовых» земле не может быть предано. Я ознакомился с этой статьёй. В ней указывается, что… — Клим Пантелеевич вынул записную книжку и прочёл: — «любой из членов братства, не погасивший свой долг перед другим членом братства, в случае смерти, не может быть предан земле, пока его долг не будет погашен его родственниками, друзьями или потомками. Это правило сохраняется и в случае смерти займодавца». И вот теперь пора вернуться к краже долговой расписки из дома Черноголовых. Как я уже сказал, займодавцем по ней был старейшина гильдии Хермен Бартелс, а заёмщиком, как вы понимаете Герт Витте, родившийся в 1526 году. На момент гибели ему было всего тридцать четыре. И к 11 сентября 1560 года он не расплатился со старейшиной гильдии Херменом Бартелсом, погибшим в том же бою. Тело займодавца предано земле, а останки Герта Витте покоятся в склепе, который считается заброшенным. Но на самом деле — это не так. За ним ухаживает потомок усопшего.
Частный сыщик положил руку на кафедру и, обратившись к присутствующим, проронил: — Он сейчас среди вас. И всё бы ничего, если бы этот потомок лишь заботился о состоянии склепа своего предка, а не отправил в могилу три души. — Господин Ардашев, хватит! Сколько можно испытывать наше терпение! — взмолился инспектор. — Назовите имя преступника! — Хорошо, — кивнул Клим Пантелеевич — это кантор Арво Витте. Я встретил его на кладбище перед убийством органиста. По трём рядам пронёсся гул негодования, поднявшийся к готическим сводами храма. Стало так тихо, что было слышно, как у алтаря потрескивает горящий фитиль свечи. Кантор сидел не шевелясь, точно прибитый к скамье. Инспектор сорвался с места, протиснулся к хористу и крикнул: — Снимай обувь! Арво Витте не шелохнулся. — Ты что оглох? — взвизгнул полицейский и, обернувшись к помощнику, приказал: — Надеть на него наручники! Быстро! Похожий на злого зверька помощник пробрался к кантору и застегнул на его запястьях стальные «браслеты». Но хорист никак не реагировал на происходящее. Он смотрел куда-то вдаль, точно находясь под действием морфия. — Сними с него башмаки! — велел Саар помощнику, и тот немедля исполнил команду. — Ага! Вот он! Вот! — потрясая ботинком, радостно прокричал полицейский начальник. — На правом каблуке дырка. И в ней видна вторая часть расколотого дубового гвоздя! Corpus delicti! Хорист молчал. Присутствующие встали со своих мест, удивлённо взирая, на происходящее. — А где алтарь? Куда ты дел золотой алтарь! — склонившись над ухом подозреваемого, прокричал полицейский. — Оставьте его в покое, господин Саар, — негромко вымолвил Клим Пантелеевич. — Золотой складной алтарь Черноголовых спрятан в склепе Герта Витте, а вот судьба расписки неизвестна. Я думаю, все уже поняли, что органист Карл Бартелсен — потомок старейшины гильдии Хермена Бартелса. За триста шестьдесят лет фамилия немного изменилась. Причина этого, как мне представляется, кроется в различном произношении на немецком и эстонском языках. Потомком Герта Витте является хорист Арво Витте. Как можно догадаться, судьбы этих двух людей переплелись задолго до их рождения. |
