Я поспешно натянула через голову короткую шерстяную рабскую тунику.

    Что-то уж очень Мелина возбуждена.

    -  Можно рабыне говорить, госпожа? - спросила я.

    -  Да.

    -  Меня не продали, госпожа?

    -  Может быть, Дина, - буркнула подруга Турнуса. - Увидим.

    -  Да, госпожа. Как это понимать?

    -  Завтра, сучка ты моя, - продолжала она, - ты будешь принадлежать либо Тулу Поварешечнику, либо Брену Лурту.

    Я озадаченно взглянула на нее.

    -  Иди! - велела она. - Быстро! Никому ни слова!

    Я помчалась за мотыгой. Конфетка уже растаяла во рту. Кому я могу сказать?

    Ковыряясь в иссохшей земле, я окучивала сул.

    Пятнадцать дней нет дождя. Да и до этого землю как следует не промачивало. Засуха.

    Тележка Тупа Поварешечника исчезла вдали. Согнувшие между ее поручнями, торговец ушел из Табучьего Брода. Д клубы пыли уже рассеялись.

    День клонился к закату.

    Я беззащитно стою одна-одинешенька среди поля.

    Что случилось со мною? Как я оказалась на Горе? Проснулась обнаженная, с цепью на шее. Пришли двое, требовали от меня рабские бусы. А я ничего не понимала. Хотели меня убить. Спас меня Клитус Вителлиус. Спас, а потом поставил на мое тело клеймо, сделал своей рабыней. Позабавился, заставил полюбить себя - и подарил! Ненавижу! Люблю! Никогда не забуду его руки. В душе навсегда останусь его рабыней. Вспомнит ли он хоть раз о девушке, так равнодушно, походя брошенной? Нет, конечно! Всего лишь рабыня. Да его тьма женщин домогается, выбирай - не хочу! Даже свободные за одно его объятие готовы ошейник надеть. Нет, не вспомнит он обо мне, о той, кем мимоходом потешился. А вот я буду помнить его всегда. Я люблю его. И ненавижу! Навеки он мой хозяин. Как же я люблю его и как ненавижу! Если бы только я могла отомстить! Как сладостна презренной рабыне месть! Но разве может рабыня отомстить? Она всего лишь рабыня. Я свирепо обрушила мотыгу на сул. Что за странный привиделся мне сон? Будто я во дворце и должна нанизать бусы. «Кто приказывает мне?» - спрашиваю я. «Тебе приказывает Белизариус, рабыня!» - гремит голос. И кажется, будто так и должно быть, хотя никакого Белизариуса я не знаю. «Каков приказ

    Белизариуса, хозяина рабыни?» - «Он прост». - «Да, хозяин!» - отвечаю я. «Нанижи бусы!» Руки мои тянутся к столику, к нитям и бусинкам. И я просыпаюсь. Что за сон? Да еще Брен Лурт появился у клетки, напугал меня. «Я буду первым в Табучьем Броде. И когда я буду первым, Мелина отдаст тебя мне». И исчез. А я, дрожа, съежилась на соломе. А сегодня, казалось, меня уже продали, но Туп Поварешечник ушел из села один. Меня послали в поле. Мелина получила от Тупа пакетик, похоже, с каким-то снадобьем. Мне не велено никому ничего говорить. За мной - сказали мне - придет Брен Лурт. А до того я должна оставаться в поле. Ничего не понимаю!

    Я вонзила мотыгу в землю. Никому ничего не говорить! Да тут никого и нет!

    Снова и снова поднимала я тяжеленную мотыгу. Ну и работка! Спину ломит. Руки болят. Все тело ноет. Я - крестьянская рабыня. Тяжек мой труд, ох как тяжек! Будешь работать спустя рукава - по головке не погладят. А мне вовсе не хочется, чтобы меня высекли. Солнце опускалось. Туника вымокла от пота. Ноги в грязи. Горло стянуто шершавой веревкой.

    Я выпрямила затекшую спину. Нет, не гожусь я для крестьянской работы. Слишком хрупка. Тяжело дыша, откинув голову, я застыла с мотыгой в руках.