-  Молчи! - снова рявкнула моя соседка. - В это время кричать не разрешается!

    -  А мне какое дело! - взвыла я.

    И вдруг - шум. Я испуганно замерла.

    Крышка люка откинулась. В трюм по лестнице спускался мужчина.

    В падающем из дверного проема тусклом свете вдруг стали видны заплесневелые нары и их прелестные беспомощные обитательницы.

    Мужчина огляделся.

    -  Вот она! Это она кричала! - Моя соседка кивками указывала на меня.

    -  Нет! - завопила я. - Это не я!

    -  Она! - не умолкала девушка.

    -  Да, она! - раздались другие голоса. Встал позади, на пандусе.

    -  Меня укусили! - Пытаясь встретиться с ним глазами, я извивалась на досках. - Пощади, хозяин! Меня укусили!

    -  В это время кричать не разрешается, - отчеканил он.

    -  Да, хозяин! Прости, хозяин!

    В трюме - восемь помостов, на каждом - по шесть нар. Между помостами - узкие проходы. Со стенами трюма помосты не соприкасаются, вдоль стен и по правому, и по левому борту тоже оставлены проходы. На каждых нарах - по пять девушек. Стало быть, в трюме нас двести сорок. На помостах закреплены хитроумные сооружения из клеток и сетей. Нары, на которых лежат девушки, сложены из неплотно пригнанных досок, так что сеть беспрепятственно проходит от крыши шестых нар к основанию нижних. На каждом уровне сеть прибита планками к полу нар. Получается, что пленницы отделены одна от другой. У каждой - своя сетчатая клетка. Так что добычей пробравшегося в клетку урта станет только одна несчастная, а не пятеро. Крыша шестых - верхних - нар и основание нижних обшиты жестью, чтобы не прогрызли урты. Отсек, в котором заперта рабыня, со всех сторон защищен тяжелой прочной сетью. В ногах и в головах отсека - небольшие дверцы. Засунуть девушку в клетку и вынуть из нее можно с любого конца. Обычно ее протискивают через дверцу в изголовье; один работорговец, стоя у края клетки, прикручивает к решетке ее ноги, другой - руки, и дверцы закрывают. Девушка оказывается в крошечной прямоугольной клетке, под ней - дощатые нары, сверху - настил верхних нар, с четырех сторон отсек обтягивает сеть. Поверх нар шестого яруса - потолок. Помост покрывает крыша. Рабынь приковывают цепями, чтобы не порвали сетку, - в клетку может пробраться урт, покусать ее обитательницу, и тогда - прощай, прибыль. Или, забившись в истерике, обезумев от зуда, вызванного укусами бесчисленных корабельных вшей, девушка может расцарапаться до крови - тогда цена ее тоже упадет. Нары нижнего яруса дюймов на восемнадцатьприподняты над полом - под ними можно проползти. Обшитые жестью планки пола нижнего яруса покрыты сетью - чтобы сквозь щели не проникли урты. Проем между полом трюма и нарами открывают только днем. В общем, каждой рабыне отводится отдельная клетушка дюймов двадцать пять шириной, около восемнадцати высотой и примерно шесть футов пять дюймов длиной. Здесь она накрепко прикована цепями. Я - на нарах шестого яруса, четвертая по счету.

    В изголовье лязгнула отодвигаемая дверца. Зачем он ее открыл?

    -  Хозяин? - выдавила я.

    Отпустил дверцу, она скользнула на петлях, легла на задвижки. Не защелкнул.

    -  Хозяин? - снова тревожно пискнула я. Отошел. Стоит на пандусе.

    -  Хозяин! - завопила я в ужасе. - Я буду молчать! Ни звука не пророню! - Пытаясь взглянуть на него, я отчаянно вывернула голову - Пожалуйста, хозяин! Прошу тебя! Я буду молчать, хозяин!

    Едва прикрытая дверца покоится на задвижках! В любой момент между ней и стенкой просунется острая, поросшая шерстью морда урта! Проскользнет украдкой - мгновенно, и оглянуться не успеешь, - и придется мне, беспомощной, в цепях, делить с ним клетку!

    -  Хозяин! - надрывалась я.