-  Нарла, - сказал он, - поможет тебе привести себя в порядок. Давай быстрее.

    -  Пирожное хочешь? - Нарла все еще держала в руке кусочек.

    -  Нет. - Я смотрела на Страбо. - Я предала Клитуса Вителлиуса из Ара!

    -  И правильно сделала, - отрезал он. - Быстрее.

    -  Прошу тебя, хозяин! - простонала я и вскрикнула от боли: он хлестнул меня плеткой. - Иду! - вскочила я. - Иду!

    Вслед за Нарлой я помчалась приводить себя в порядок. В зале мужской голос выкрикивал мое имя.

    Глава 21. МЕНЯ ОТПРАВЛЯЮТ ИЗ ТЕЛНУСА

    Я и оглянуться не успела, как на запястьях за спиной защелкнулись наручники. На мне - короткая желтая рабская туника из плотной грубой ткани. Я стою у ворот «Чатки и курлы».

    -  Пошли, Йата, - позвал Страбо и зашагал к верфи. Опустив голову, я поплелась за ним - босая, со скованными за спиной руками.

    Теперь я знаю: я люблю Клитуса Вителлиуса из Ара. По-настоящему люблю. И все же, на свое несчастье, предала его. Вот бы вернуть все назад! Навалиться бы, собрав свои слабые силенки, вместе с ним на тяжелое весло! Поменяться бы с ним местами. Пусть бы меня, заковав в цепи, отправили вместо него на галеры. Я, ничтожная рабыня, в низости и суетности своей втоптала в грязь не просто воина - но своего любимого! Ну и что, что ему дела нет до меня, что в его могучих руках я - лишь тварь бессловесная? Какая разница? Я люблю его. Даже не думала, Что можно так любить. Сколько чувств породил он во мне! Сколько гнева, сколько ненависти! Я и не знала, что такое бывает. Я жила мечтой о мести, бредила ею, и вот, когда месть свершилась, оказалось, что принесла она мне только боль, только горе, неизбывную беду, что поплатилась я за нее им самим, тем, которого любила, Клитусом Вителлиусом из Ара.

    Все в таверне - и мужчины и девушки - не скрывали радости. Как счастливы, как довольны были они, что я выдала Клитуса Вителлиуса! «Хорошее дело сделала», - тут и там слышала я. Даже пирожное дали. Но наедине с собой я обливалась слезами.

    Вот не знала, что могу так любить! Что угодно отдала бы, лишь бы повернуть все вспять.

    Конечно, обходился он со мной - хуже некуда. Но какая разница? Я люблю его. Все остальное не важно.

    И все-таки я предала его.

    Ну, подумаешь, позабавился со мной, а потом - вот простодушная жестокость! - отдал крестьянам. Не знала я разве, что я рабыня? Так чего же еще ждала? Что станут обращаться как со свободной женщиной? И как несоизмеримо страшен был мой ответный удар! За такую ничтожную провинность - если это вообще провинность - я, простая рабыня, обрекла его на вечную каторгу на галерах.

    Хорошее дело сделала! Я выла от горя. Люблю его. Люблю!

    Надо было служить ему в таверне, поцеловать на прощание, признавая поражение, отпуская навстречу славе и свободе, и остаться - пусть забудет о девушке, которой обладал когда-то и которую бросил. Тогда я знала бы: он на свободе.

    Разве этого мало?

    Но я предала его, своего любимого.

    Страбо удивленно обернулся - до его уха донесся стон отчаяния.

    -  Прости, хозяин, - пролепетала я. Мы пошли дальше, к верфи.

    В ту ночь, когда я выдала Клитуса Вителлиуса, меня избили. Не сумела ублажить пьяного матроса.

    Дважды досталось мне и в следующие ночи.

    -  Что-то ты больше никуда не годишься, - проворчал Аурелион, мой хозяин.

    -  Прости, хозяин, - только и сказала я в ответ.