В Нью‑Йорке было на десять часов позже, и там, на явочной квартире, сидели Кларк, Попов, Салливэн и Чатэм. Подобно миллионам американцев, они наблюдали за Олимпийскими играми по телевидению. Больше им было нечем заняться, оставалось только ждать. Поскольку никто из них не был марафонцем, они скучали, а шаги бегунов повторялись с бесконечной последовательностью.

– Жара, наверно, убивает их, – заметил Салливэн, имея в виду марафонцев.

– Да, им не позавидуешь, – согласился Кларк.

– Вам не приходилось пробегать такую дистанцию?

– Нет, – покачал головой Джон. – Но в свое время мне не раз приходилось убегать от опасности, главным образом во Вьетнаме. Там тоже было очень жарко.

– Вы были там? – спросил Попов.

– Да, целых полтора года. Третья СОГ – Специальная оперативная группа.

– И чем вы занимались?

– Главным образом наблюдали за происходящим и докладывали. Честно говоря, нам не нравились некоторые операции – рейды, убийства, похищение людей. – Тридцать лет назад, подумал Джон. Тридцать лет. Он отдал свою молодость одному конфликту, зрелую жизнь – другому, а теперь, в приближающиеся золотые годы, чем он займется? Неужели то, что рассказал ему Попов, действительно правда? Это казалось таким нереальным, но паника, вызванная вспышкой Эболы, запомнилась навсегда. Кларк помнил, как летал по всему миру в связи с этим, и также помнил сообщения в средствах массовой информации, которые потрясли США до самого основания, и помнил ту ужасную месть, которой отплатила Америка за причиненные страдания и страх. Но отчетливее всего он помнил, как лежал вместе с Дингом Чавезом на плоской крыше дома в Тегеране и направлял две умные бомбы в цель, чтобы уничтожить человека, несущего ответственность за все это, первое применение новой доктрины президента. Но если то, что рассказал ему Попов, действительно правда, если этот Проект представляет то, о чем ему стало известно, тогда какую месть потребует его страна? Будет этот вопрос решаться правоохранительными органами или кем‑нибудь еще? Разве можно подвергнуть этих людей обычному суду? И если нет – тогда что? Не существует законов для преступлений такого масштаба, а суд превратится в ужасное цирковое представление, распространяя новости, которые потрясут до основания весь мир. Сам факт, что одна корпорация обладает достаточной мощью, чтобы совершить нечто подобное...

Кларк был вынужден признать, что его сознание не в состоянии охватить событие такой величины, не воспринимая происходящее как реальность.

– Дмитрий, зачем, по вашему мнению, они хотят осуществить такое?

– Джон Кларк, эти люди – друиды, они относятся к природе как к богу, обожествляют ее. По их мнению, земля принадлежит животным, а не людям. Они утверждают, что хотят восстановить природу, а чтобы сделать это, готовы уничтожить все человечество. Я знаю, это безумие, но они говорили мне именно так. В мою комнату в Канзасе они положили журналы и видеокассеты, которые пропагандируют их убеждения. Мне никогда не приходило в голову, что такие люди могут существовать. По их мнению, природа ненавидит нас, планета ненавидит нас за то, что мы, люди, сделали с ней. Но у планеты нет разума, а природа не в состоянии выразить свое мнение. И тем не менее они утверждают, что дело обстоит именно так. Это поразительно, – закончил русский. – У меня создалось впечатление, что я открыл новое религиозное течение, чей бог требует нашей смерти, человеческих жертвоприношений, как вы это ни назовете. – Он махнул рукой, расстроенный своей неспособностью понять до конца весь ужас ситуации.

* * *

– Ты знаешь, как выглядит этот Гиэринг? – спросил Нунэн.

– Нет, – ответил Чавез.