|
Наверное, и она не имела тех недостатков, которые делают людей кандидатами наук. Ей, в общем, не было надо слышать шепот позади: "она не просто врач, она кандидат медицинских наук". Или чтобы перед статьей ее (второй десяток их уже печатался, маленьких, но все по делу) шли эти дополнительные, мелкие, но такие весомые буквочки. Правда, деньги лишние - никогда не лишние. Но уж раз не получилось, так не получилось. Тою, что называется научно-общественная работа, полно было и без диссертации. В их диспансере бывали клинико-анатомические конференции с разбором ошибок в диагностике и лечении, с докладами о новых методах-обязательно было их посещать и обязательно активно участвовать (правда, лучевики и хирурги и без того каждый день советовались, и разбирались в ошибках, и применяли новые методы, -но конференции были сами собой). А еще было городское научное общество рентгенологов - с докладами и демонстрациями. А еще недавно образовалось и научное общество онкологов, где Донцова была не только участник, но и секретарь, и где, как со всяким новым делом, суета была повышенная. А еще был Институт усовершенствования врачей. А еще была переписка с рентгенологическим Вестником, и онкологическим Вестником, и Академией меднаук, и информационным центром, - и получалось, что хотя Большая Наука была как будто вся в Москве и в Ленинграде, а они тут как будто просто лечили, но дня не проходило, чтоб досталось только лечить, а о науке не хлопотать. Так и сегодня. Ей надо было звонить председателю общества рентгенологов насчет своего близкого доклада. И надо было срочно просмотреть две маленькие журнальные статьи. И ответить на одно письмо в Москву. И на одно письмо в глухой онкопункт, откуда спрашивали разъяснения. А скоро старший хирург, закончив операционный день, должна была, по уговору, показать Донцовой для консультации одну свою гинекологическую больную. А еще надо было к концу амбулаторного приема пойти посмотреть с одной из своих ординаторов этого больного из Ташауза с подозрением на опухоль тонкого кишечника. И сама же она на сегодня назначила разобраться с рентгенолаборантами, как им уплотнить работу установок, чтобы больше пропускать больных. И эмбихинный укол Русанову не надо было упустить из памяти, подняться проведать; таких больных они лишь недавно стали лечить сами, до сих пор отсылали в Москву. А она потеряла время на вздорное препирательство с упрямцем Костоглотовым! - методическое баловство. Еще во время их разговора два раза заглядывали в дверь мастера, которые вели дополнительный монтаж на гамма-установке. Они хотели доказать Донцовой необходимость каких-то работ, не предусмотренных сметой, и чтоб она подписала им на эти работы акт и убедила главврача. Теперь они ее потащили туда, но прежде в коридоре сестра передала ей телеграмму. Телеграмма была из Новочеркасска - от Анны Зацырко. Пятнадцать лет они уже не виделись и не переписывались, но это была ее хорошая старая подруга, с которой они вместе были в акушерской школе в Саратове, еще до мединститута, в 1924 году. Анна телеграфировала, что старший сын ее Вадим поступит сегодня или завтра в клинику к Люсе из геологической экспедиции, и просит она о дружеском внимании к нему, и ей честно написать, что с ним. Людмила Афанасьевна взволновалась, покинула мастеров и пошла просить старшую сестру задержать до конца дня место Азовкина для Вадима Зацырко. Старшая сестра Мита, как всегда, бегала по клинике, и не так легко ее было найти. Когда же она нашлась и обещала место для Вадима, она озадачила Людмилу Афанасьевну тем, что лучшую сестру их лучевого отделения Олимпиаду Владиславовну требуют на десять дней на городской семинар профказначеев - и десять дней ее надо кем-то заменять. |
