– Ильинична,– подсказал я.

– Верно, Елизавета Ильинична. Она у вас молодцом держится.

– Иногда прихварывает,– сказал я, вспомнив мать. Она действительно держалась неплохо для своих лет.– Что вы хотите, за семьдесят перевалило.

– Мне почему-то казалось, что ей меньше… Климат у нас неплохой, здоровый климат. Там бы строительство развернуть… Правда, школу новую построили…

– А вы в школе работаете? – поинтересовался я.

– Нет, я по линии культфронта. С вашим братом встречаемся по поводу различных культурных мероприятий…

Мы говорили о многом. О последних фильмах, о положении в мире, об изменившемся климате…

Время бежало незаметно. Так дождались, когда тронулся поезд, простояв в Ратани более трех часов.

Проводник сказал правду: ночевать мы будем все-таки в Рдянске.

Опять застучали колеса, движение приободрило, и настроение, несколько потускневшее у всех от долгого стояния, снова поднялось.

Александр Федорович, инженер-химик, оказался большим мастером по части карточных фокусов. Объектом для демонстрации он почему-то чаще всего выбирал Горелова. И проделывал такие штучки, что тот искренне недоумевал и петушился. Глядя на него, мы смеялись до слез.

Клоков довольно удачно пародировал Зыкину, Пугачеву, Сличенко, что доставило нам также немало удовольствия.

Я забыл об усталости, о том, что не спал ночь. Общество таких интересных непринужденных людей меня растормошило. Я еще подумал, что давно мне так не везло на хорошую, веселую компанию.

К Рдянску мы подъезжали часам к девяти вечера… Уже перед самым вокзалом Клоков спросил у нашей попутчицы:

– Марина Петровна, а где же ваш сюрприз? Или забыли?

Признаться, я лично об этом забыл.

– Разумеется, нет,– ответила она.

– Мы ждем.– Горелов смотрел на Марину Петровну с нескрываемым обожанием. Наша дама покорила его своим обаянием, скромностью и простотой в общении.

– Так и быть, откроюсь,– сказала Марина Петровна с милой улыбкой.– Мне сегодня исполнилось… Впрочем, я оставлю в секрете сколько.

Все стали наперебой поздравлять ее с днем рождения.

– Беру со всех слово, что мы забежим на несколько минут ко мне домой. Это и будет ваша плата за проигрыш…

Горелов с восторгом согласился. Клоков сдержанно кивнул головой. Ажнов махнул рукой: по-моему, ему было все равно, куда идти. Я промолчал, соображая, успею ли узнать, в какую мне надо гостиницу. Это, во-первых. А во-вторых, честно говоря, в какой-то миг подумал: а удобно ли в гости к незнакомым, не лучше ли найти предлог и отказаться. Но тут же в голове пронеслось: «Перестраховщик». И почему к «незнакомым», если мы уже познакомились и так приятно провели время?

– Значит, решено? – спросила Марина Петровна.– Это, ей-богу, буквально рядышком с вокзалом. Знаете, как грустно сидеть одной в такой вечер…– Она улыбнулась печально и с надеждой.

Я подумал: ну, пусть на это уйдет час. Звонить в десять на квартиру знакомому прокурору, чтобы узнать насчет гостиницы, вполне прилично.

Вышли мы из вагона, перебрасываясь шутками, немного возбужденные. Ажнов хотел забрать недопитую бутылку гореловского вина, но Николай Сидорович остановил его царским жестом: не надо, мол, мелочиться…

Жила Марина Петровна действительно около вокзала. На дорогу ушло минут пять, не больше. На всякий случай я позвонил зональному прокурору Сергованцеву, курирующему наш район. Жена ответила, что его нет, и, вероятно, будет поздно.

Квартира Марины Петровны располагалась на четвертом этаже большого многоэтажного дома, со стеклянными витринами во весь фасад.