|
- А у меня, Иван Николаевич, радость, - говорит она. - Ко мне племянник в гости приехал. Помните, я вам рассказывала, который в деревне под Псковом учительствует. Приехал в командировку. - Что ж, - отвечаю, - очень приятно будет познакомиться. - И я рада, - говорит она, - что вы с ним познакомитесь, человек он славный, хороший, вы с ним сойдетесь. Зовет она меня к себе в комнату. - Вот, - говорит, - знакомься, Володя. Здоровается со мной этот Володя... Парень высокий, статный, русый, глаза голубые, лицо бритое, голова под машинку острижена, одет в солдатскую гимнастерку, в ватные штаны, в яловых сапогах. По облику - помор, на севере часто встречаются такие рослые парни, по одежде - солдат. - Вы почему же не на фронте? - спрашиваю. - А у меня туберкулез, - говорит он. - В пятнадцатом году на германском фронте правое легкое навылет мне прострелили. - Значит, вроде меня, - усмехаюсь, - на инвалидном положении? - Да, - говорит, - вроде вас, только я не люблю без дела сидеть, в деревню отправился. Вот приехал сейчас за книжками. - Долго думаете пробыть в Питере? - Да дней пять, - отвечает. Сидим, разговариваем. Александра Евгеньевна чай вскипятила, по случаю приезда племянника даже баночка с вареньем у нее нашлась, племянник сало привез, я селедку почистил. Пиршество по тем временам! Напились мы чаю, наговорились. - Вы уж извините меня, Иван Николаевич, - обращается ко мне старуха, - разрешите Володе у вас в комнате переночевать. Всегда он жил в этой комнате, да и прохладно в других, а я все-таки как-никак дама. - О чем разговаривать, - говорю. - Места много, и мне веселее. Хоть на диване, хоть на постели его устраивайте. Пошли ко мне. Старуха меня благодарит, о том, чтобы я кровать уступил, даже заикаться не позволяет, устроила племяннику постель на диване, попрощалась с нами, ушла. Меня в сон клонит - мочи нет, разморило после еды. Поговорили мы еще о чем-то, лег я и точно в яму провалился. Ночью мне сквозь сон какие-то голоса мерещились, какой-то шум, грохот, но проснуться я был не в силах. Открываю утром глаза - племянника нет, руки и ноги у меня тяжелые, точно свинцом налиты. Заспался, думаю. Поднялся, умылся, пошел в подвал за дровами. Старуха в коридоре шмыгает. - Доброе утро, Александра Евгеньевна, - говорю. - Племянник-то ваш встал уже? - Да, - говорит, - ушел по делам. Натаскал я дров, сварил кашу, прибрал комнату, сижу, опять думаю, как бы убить время... Тут приходит почтальон, вручает мне письмо. Вызывают меня в военкомат в связи с переучетом. Думаю, быстро что-то, я и встал-то на учет без году неделя. Однако пошел. Ковров, оказывается, вызывает! Являюсь к нему, а он глядит на меня и головой качает. - Нехорошо, товарищ Пронин, - говорит. |
