– Нет, – ответила Энни, вставая и наклоняясь, чтобы обменяться рукопожатием с Ивонной. – Спасибо, что уделили нам время.

– Не за что. Мне жаль только, что я почти ничем не сумела вам помочь.

*

– Ну и как ты считаешь, мы не напрасно ездили к Ивонне? – спросила Энни.

Они с Бэнксом сидели после работы в «Квинс армс», подкрепляясь пивом и сэндвичами с сыром и пикулями. Бар был полупустой, и за бильярдным столом, по счастью, никто не гомонил. Припозднившиеся туристы, немолодая супружеская пара, за одним из столиков сосредоточенно изучали карты британского геодезического управления и переговаривались по‑немецки.

– Думаю, ее рассказ вызывает некоторые новые подозрения относительно Стэнли Чедвика и его мотивов, – ответил Бэнкс.

– Что ты имеешь в виду?

– Если Чедвик действительно считал, что его дочь запугивали, угрожая ее изнасиловать, и если он, как она сказала, «выступил в поход»… кто знает, что он мог натворить? Я пытаюсь представить, как бы я себя повел, если б что‑нибудь подобное случилось с Трейси, и, должен тебе признаться, сам себя при этом боюсь. По словам Ивонны, Мак‑Гэррити говорил об убитой девушке – о Линде Лофтхаус. Да, он не сообщил никакой информации, которая могла быть известна только убийце, но мы‑то знаем, что такое случается главным образом в полицейских телесериалах. Но тот факт, что Мак‑Гэррити вообще заговорил об убитой, кажется мне чертовски подозрительным. А вообрази, как это должно было насторожить Чедвика, который выбивался из сил, только бы отыскать убийцу, и который беспокоился за дочь, потому что она тусовалась с хиппи. И тут он узнаёт, что у того психа, который ее запугивал, имелся пружинный нож и – мало того! – этого типа видели с тем самым ножом на Бримлейском фестивале. Представь: Чедвик сопоставил факты – и перед ним блеснул свет. Ивонна говорила, что после этого он других фигурантов дела, того же Рика Хейса, например, в качестве подозреваемых и не рассматривал: уверился, что убийца Мак‑Гэррити и только Мак‑Гэррити.

– Но улики действительно указывают на Мак‑Гэррити.

– Ничего подобного. Все знали, что Мак‑Гэррити носил с собой пружинный нож с черепаховой рукояткой. И Стэнли Чедвик тоже это знал. Ему было бы нетрудно раздобыть точно такой же. Не забывай, Ивонна сказала, что не видела ножа, когда Мак‑Гэррити ее запугивал.

– Потому что он тогда уже его спрятал.

– Или потерял, как говорил он сам.

– Я этому не верю, – заявила Энни. – Ты что, доверяешь словам осужденного убийцы и не доверяешь инспектору с безукоризненной репутацией?

– Господи, да я просто думаю вслух, пытаюсь разобраться в убийстве Ника Барбера.

– Ну и как, получается?

Бэнкс отхлебнул «Блэк шип»:

– Пока не уверен. Но в чем я уверен, так это в том, что Чедвик мог достать такой нож и подстроить так, чтобы Мак‑Гэррити взялся за рукоятку; кроме того, у Чедвика был доступ к одежде Линды Лофтхаус и образцам ее крови. В наши дни такой фокус вряд ли получится, но тогда это можно было бы провернуть без особого труда: еще не существовало Парламентской ассамблеи Совета Европы. Полицейский ранга Чедвика обладал очень широкими полномочиями. Помни, он выступил в поход, он был убежден, что прав, просто не может доказать свою правоту законными средствами. Нам всем доводилось такое испытывать. Так что Чедвик, у которого имелись личные мотивы – дочь сообщила ему о Мак‑Гэррити, а он не мог этим воспользоваться, не втянув ее в разбирательство, – пошел обходным путем и сфабриковал ту главную улику, которая ему требовалась. Имей в виду, без ножа обвинения бы не было, оно бы развалилось.