|
В июне родители не отпустили ее в Гайд‑парк на бесплатный концерт, так она хотя бы насладится этой музыкой в записи. Потом она пойдет на Кэрберри‑плейс, встретится со Стивом, выкурит косячок. Их компания в этот вечер собиралась в «Башню» послушать «Жан Дюк де Грей». Дерек с Майком были своего рода местные знаменитости, к тому же они были живые люди, разговаривали с тобой, подписывали тебе свой первый альбом, а не прятались за сценой, как рок‑звезды. Но на душе было неспокойно. Рассказать отцу про Линду или нет? Если она расскажет, полиция сразу же примчится на Бэйсуотер‑террас. А если всех заметут – Дэнниса, и Мартина, и Джули, и других? Это будет ее вина. Если ребята узнают, они больше никогда не будут с ней разговаривать. Она была уверена, что никто из них не имел никакого отношения к тому, что случилось с Линдой, зачем же навлекать на них неприятности? Рик Хейс – мерзкий тип, Мак‑Гэррити – чудной, но ни тот ни другой не станут убивать своих. Если полиция узнает, что Линда в июле была на Бэйсуотер‑террас, как это поможет расследованию? Отец и без того рано или поздно узнает, кто была эта Линда, он отлично умеет все узнавать, но это произойдет не с ее помощью, и никто не сможет ее обвинить.
Так Ивонна в конце концов и решила, сворачивая в переулок, вымощенный влажным булыжником: она будет держать язык за зубами, она ни за что не пойдет к фараонам, даже если главный фараон – ее отец.
Глава шестая
У звания старшего инспектора есть свои преимущества, подумал Бэнкс воскресным утром, не спеша попивая в оранжерее вторую чашку кофе и пролистывая воскресные газеты. На улице уже часа два как кончился дождь, сияло солнце, погода немного наладилась, хотя в воздухе отчетливо пахло осенью: подгнивающими листьями, едким дымком отдаленных торфяников. Разумеется, он оставался руководителем расследования, и вскоре ему предстояло допрашивать Келвина Сомса. Кроме того, ему надо будет найти время, чтобы заскочить и в отдел, и в спецфургон, обозначить свое присутствие и узнать о новых результатах, если они будут. В подобных расследованиях он никогда не удалялся надолго от театра боевых действий, однако пока у его группы было достаточно самостоятельных занятий, а криминалистический отдел должен был еще просеять массу материала. Бэнкс находился на расстоянии всего одного телефонного звонка от коллег, так что, если не будет какого‑нибудь прорыва, ему незачем каждое утро на рассвете являться в свой кабинет, где его ждет готовая погрести его под собой груда бумаг, и больше ничего. Завтра утром они с Энни первым делом отправятся на поезде в Лондон, и там, возможно, им удастся побольше узнать о Нике Барбере. Пока Энни выяснила, покопавшись в «Гугле», что он писал для музыкального ежемесячника «Мохо», а кроме того, его перу принадлежала пара броских биографий рок‑звезд. Это было любопытно, и Бэнксу показалось, что теперь, когда ему известен контекст, он припоминает это имя – Ник Барбер. Но смутно, очень смутно… Как только Бэнкс решил, что пора прибраться и двинуть на ферму Сомса, в дверь постучали. Вряд ли это Энни: она уехала встречаться с родителями Барбера, живущими близ Шеффилда. Озадаченный, он не спеша прошел в переднюю, открыл и в изумлении увидел на пороге своего сына Брайана. – А, пап, отлично, ты дома. – Как и следовало ожидать, – проговорил Бэнкс. – Ты не позвонил. – Батарейка сдохла, а зарядник в машине раздолбался на хрен. Извини. Ничего? – Конечно, – ответил Бэнкс, улыбаясь, кладя руку на плечо Брайану и делая шаг назад. – Давай, входи. Всегда рад тебя видеть. Брайан скорее услышал, чем увидел какое‑то движение за спиной у Брайана, и в поле зрения появилась молодая женщина. – Это Эмилия, – представил Брайан. – Эмилия, это мой папа. |
