|
Другой побежал, призывая стрельцов, но его схватили тут же и, свалив, забили до смерти сапогами Синяя тюбетейка и повязка свалились с черных кудрей татарина... Народ теснился на площадь. Ловили и избивали истцов - истцы исчезли. Кто-то закричал: - Поганый ты, свой ли, все едино - веди на бояр! Смуглый, в черных кудрях, в татарской одежде крякнул на всю площадь: - Народ! Гож ли я в атаманы? - Гож! Гож! - Пойдем, - веди-и! - Веди! Будет им нас грабить! - Имать Морозова-а! - Молотчий, веди-и!.. - К тюрьме-е! Колодников спустим. - Бояр солить - идем! 6 По Москве во всех больших церквах бьют сполошные колокола. Воет медный звон, будто тысячи медных глоток. - Зашевелились попы-ы, на Фроловой башне (*9) звон! - Небойсь! Стрельцы с нами-и, пущай фролят... - Морозов усохутился - сбежал! В Кремле трещит прочное резное крыльцо боярина Морозова. Серой лавой лезет толпа с топорами, с кольем, с палками. Крепко запертую дверь выдавили плечами. В толпе изредка мелькают лица холопов Морозова. В расписной, сумрачной прихожей с окнами из цветной слюды встретил грозную толпу седой дворецкий в синем доломане [кафтане], с протазаном [особенного устройства топор на длинной рукоятке] в руках. - Куда, чернядь? Смерды, чего надо? - и размахивал неуклюжим оружием. Протазан задевал за стены, плохо ворочался в старых руках. Старик отчаянно закричал: - Боярыня! Матушка! Пасись беды... - Брось матушку, пой батюшку! К старику подскочил крепкого вида ремесленник в сером фартуке, ударил по древку протазана коротким топором, и оружие, служащее для парадов, выпало у дворецкого из рук. - Пе-ес! Старик стоял у дверей в горницы, растопырив руки, мешал проходу. Тот же человек схватил старика поперек тела, выбежал с ним на крыльцо и сбросил вниз. Толпа хлынула в горницы! От тяжеловесного топота дрожал пол, скрипели половицы, раздался хряст дерева, стук топоров. Вырвали окна; резные рамы трещали под ногами, слюда рвалась, липла к сапогам. - Узорочье - товарыщи-и! Разбили крышку ларя, окованного серебром, но там оказались кортели, кики, душегреи. Пихали в карманы, роясь в ларе, боярские волосники, унизанные жемчугом и лалами [яхонтами]. - Во где наша соль! Все из ларя выкидали на пол, ходили по атласу, а золотую парчу рвали на куски. Кичные очелья били о подоконники, выколачивая венисы и бирюзу. - Соли, бра-а-таны! Наткнулись на сундук с кафтанами, ферязями, - стали переодеваться: сбрасывали сукманы и сермяги, наряжались наскоро, с треском материи по швам, в ферязи и котыги. Сбрасывали с ног лапти и уляди, обувались в чедыги узорчатого сафьяна, а кому не лезли на ноги боярские сапоги, швыряли в окно: - Гришке юродому гожи! Одевшись в бархат, ходили в своих валеных шапках и по головам лишь имели сходство с прежними холопами и смердами. |
